Читать книгу "Рыцарь света - Симона Вилар"

Стефан вдруг подумал, что всегда жалел Милдрэд. С того самого момента, как узнал, что девушка после падения Гронвуд-Кастла стала добычей его сына. Но Стефан ничего не сделал, чтобы оградить ее от позора. Ибо Юстас тогда был непреклонен и сказал — как же страстно и решительно он сказал! — что Милдрэд нужна ему, что она важна для него. Но если это так, то неужели он не может быть помягче с этой нежной саксонкой, которую он поработил и мучает, как некогда поработил и покалечил Констанцию?

Стефан последний раз осенил себя крестным знамением и встал с колен. В забранные цветным стеклом окна часовни по-прежнему стучал дождь. Король повернулся к двери… и замер.

Она стояла там.

Стефан увидел ее темные одежды с поблескивавшей во мраке вышивкой, увидел распущенные по плечам волосы. Сейчас она как никогда походила на фею. Свободную и легкомысленную фею, которой тесно и неуютно в толстых стенах Тауэра.

Король медленно приблизился к ней. Милдрэд чарующе улыбнулась:

— Я тоже не могла уснуть, мой король!

Стефан вдруг почувствовал, как бешеные удары сердца отдаются дрожью даже в кончиках пальцев. Он понимал, что может взять эту красавицу голыми руками… а она только и ждет этого!

Милдрэд продолжала улыбаться. Видела, как он на нее смотрит, видела, как серьезно его обрюзгшее, но все еще привлекательное лицо. О Пречистая Дева! Ведь король даже старше ее отца!

Стефан шагнул вперед, ухватил саксонку за подбородок, стал жадно целовать. Он не мог остановиться, чтобы не перестать пожирать ее губы. Милдрэд не сопротивлялась, но и не отвечала, а просто терпела это, ни на миг не переставая улыбаться. Сердце в груди, казалось, превратилось в тяжелый, горячий камень. Стефан же думал о другом: какой же сладкий рот у любовницы его сына! И чувствовал, что эта женщина пробудила в нем жажду к жизни… огромное желание, о котором он почти забыл. Он хотел получить ее, утешиться с ней… как она и говорила. Забыть в ее объятиях весь тот ужас, в каком он жил последнее время.

Наутро, еще до рассвета, король тайно покинул опочивальню Милдрэд Гронвудской.

Тайно…

Но о ночном визите Стефана к любовнице его сына наутро не шептался только ленивый. Как же все любят сплетни!

Утром Джун и Джил нагрели для Милдрэд воду, но обе смотрели на нее с осуждением. Она выглядела спокойной, даже испытывала какое-то удовлетворение. Рот ее горел после яростных поцелуев короля. А тело… Она старалась о нем не думать. И впервые не осмелилась смотреть во двор, где играл под липами ее сын. Теперь даже это она не могла себе позволить.

В душе Милдрэд появилось ощущение, что она падает все ниже и ниже. Но когда Стефан вдруг принял решение переехать из Вестминстера в Тауэр, она встретила его с откровенно торжествующей улыбкой. И ночью, когда король вновь вошел в ее покои, она покорно откинула одеяло, принимая его.

Тело короля было еще сильным, но, обнимая его, Милдрэд чувствовала, что у него дряблая кожа. Однако в отличие от Юстаса Стефан был очень нежен, и Милдрэд поняла, за что его так любила королева Мод. Порой ей даже казалось, что она сможет получить в его объятиях удовольствие. Это было тем более легко, что, отдаваясь отцу, она мстила сыну. Но Милдрэд не позволяла себе этого. Однажды она осознала, что тело может возобладать над душой и получить наслаждение даже от ненавистного человека. Ныне же она ни на миг не давала себе послабления. Она смеялась бесстыдным смехом и обнимала старого короля, видела, что он счастлив с ней, и думала: «Очень скоро тебе придется поплатиться за это, как и за предательство моего отца».

Ее не покидало напряжение, но никто об этом не догадывался. Милдрэд всегда была роскошно одета, ее голос звучал властно и спокойно, она перестала таиться в отдельных покоях и почти все время проводила с королем. Когда к нему прибывали лорды с известиями о событиях в королевстве, а затем обсуждались дальнейшие действия против Плантагенета, Милдрэд всегда была рядом. Как и его любимец дог. Они вместе сидели у трона Стефана: пес — возле украшенного позолотой подлокотника, Милдрэд — на резной скамеечке у ног короля. И если Стефан, беседуя с прибывшими, порой гладил собаку по голове, время от времени он так же нежно клал ладонь и на плечо саксонки. Он даже позволял ей встревать в обсуждение того или иного вопроса.

Так однажды Милдрэд поддержала то, что предлагал граф Арундел: отложить сражение и выбрать место, где они могли бы мирно поговорить о сложившейся ситуации с Плантагенетом.

— Столько крови, столько битв, — обратилась она к королю, но при этом посмотрела на удивленного ее дерзким вмешательством седого Уильяма д’Обиньи. — Возможно, вам, государь, и впрямь стоит прислушаться к словам этого благородного лорда и попытаться уладить вопрос миром. Без сомнений, вы сумеете прийти с Плантагенетом к какому-то соглашению…

Генри Винчестер тоже выступал за переговоры, но сей прелат был слишком опытный интриган, чтобы не понять, кто теперь оказывает влияние на короля. И немного позже он говорил Милдрэд в приватной беседе:

— Вы хитрая бестия, малютка, но вы сделаете доброе дело, если докажете моему брату, что никто в Англии не станет сражаться за наследственные права его сына. Понимаю, это выгодно и вам, дитя мое. Ведь если за Стефана люди еще будут воевать, то Юстас никому не по нраву. Особенно вам, как я понимаю. Ибо если Юстас лишится своего положения наследника престола, вы сможете освободиться от него. Разве не к этому вы стремитесь? А Стефан сейчас что мягкий воск в вашей руке. Выбирайте же, с кем вы хотите остаться: с королем или с его рябым сыном?

Генри был уверен, что этой женщине нужно только одно — власть.

Милдрэд понимала это, но отмалчивалась. Она презирала обоих убийц своего отца, она хотела их поражения. Остальное… Кто станет королем, что будет с ней самой — уже не так и важно.

Как ни странно, тяжелее всего ей оказалось терпеть взгляд Хорсы. Он смотрел на нее с таким сожалением…

Это было непереносимо, когда тебя жалеет даже твой враг. От одного этого Милдрэд кидало в дрожь, хотелось забиться в какой-нибудь угол и рыдать, рыдать… Но вместо этого она приказывала нарядить и накрасить себя, водружала на голову зубчатый венец и гордо выходила в зал Тауэра, где, как всегда, толпились просители, а Стефан восседал на троне, какой пока не намеревался никому уступать. И Милдрэд садилась у ног короля или устраивалась в нише окна с вышиванием, порой поглядывая на Стефана. И он, чувствуя взгляд своей юной любовницы, терялся и начинал сбиваться, то и дело поворачивался в ее сторону и смотрел на нее с нежностью. Она чувствовала себя как неуязвимой и торжествующей, так и бесконечно несчастной. Да, Милдрэд полностью подчинила старого короля, но теперь она ждала лишь одного: чем обернется ее авантюра? Удастся ли ей вбить клин между отцом и сыном Блуа? И это теперь, когда Плантагенет набирает силу, и если до сих пор не победил, то только потому, что король и наследный принц действуют сообща.

Самым странным было то, что, Юстас, приехавший в Лондон, похоже, ни о чем не догадывался!