Читать книгу "За день до нашей смерти: 208IV - Alex Shkom"

class="p1">— Если ты решил…

— Я ничего не решил. Просто пройдусь с тобой, прослежу, чтобы ничего не случилось. Если всё нормально — выйдешь отсюда целым. Если что, то мне и самому не нравится тыкать в людей стволом и не стрелять — не люблю пустые угрозы.

— Но, при этом, ты всё-таки тычешь.

— Работа такая.

Двое наёмников медленно поднялись вверх по широкой лестнице. Генрих Гаскойн, отвернувшись к окну, всё ещё болтал с Мальчиком, что стоял прямо перед стеклом и смотрел на потемневшее небо.

— Hola, Padre, — непринуждённо сказал Альв.

— Mi chico… Ya de vuelta?

— Si, Padre, si. Y nuestro amigo un poco agresivo todavía tiene preguntas para ti.

— Que? А, mercenario… Я же сказал — дай время поговорить с мальцом.

— Я забираю его, Генрих, — Генрих молчал и почти не шевелился, парень, обернувшись, тоже не произнёс ни слова — просто ждал.

— Забираешь, говоришь? — наконец прохрипел старик. — Mi chico…

— Я держу его на прицеле, Отец — на всякий случай.

— Это хорошо. Отпусти его, — тот повёл бровью в лёгком удивлении, но приказ всё же исполнил. — Что ты знаешь об этом мальчике?

— Меньше, чем знаешь ты, как я погляжу. Но больше, чем знал.

— Si, это точно. Что ты собираешься с ним делать?

— Это тебя не касается.

— Это касается того, как ты выйдешь отсюда, mercenario - либо сам, либо вперёд ногами, — Хан затылком чувствовал, что Альвелион не убрал пистолет из руки. — Так что?

— Я отведу его в безопасное место.

— То, что на севере?

— Не твоё… И долго ты знаешь об этом месте?

— Достаточно долго. Впрочем, это не отменяет бесполезности моих знаний. Я догадывался, что ты за ним придёшь. Салливан и… Скажем так, они весьма эксцентричны, пускай и надёжны. Думаю, мне не стоит тебе говорить, что желай я — твоя жизнь закончилась бы прямо сейчас… К твоему счастью, мне хватило времени обдумать своё решение, так что я решил: уходи и…

— Не возвращайся? Утром.

Ответом послужил кивок. Уильям подозвал Мальчика рукой, а тот, в свою очередь, быстрым шагом спустился по лестнице и тут же направился к выходу.

— Скажи мне, Генрих, — обернулся Уилл на лестницу, — на прощание, так сказать: кто он — этот малец?

— Этот малец… Наследник. Очень влиятельный в неправильных руках. Если ты вдруг решишь бросить его — лучше пристрели. Так надежнее.

Уильям попрощался и сбежал по лестнице вниз. Из окна Отца было видно, как наёмник и мальчик разговаривают с охранником, а после отправляются куда-то в сторону амбаров, чтобы поспать. Впрочем, и Альвелион, и сам Гаскойн уверенно считали, что спать человек из Джонсборо точно не будет. И он не спал. Не ответил ни на один вопрос и сразу же сделал вид, что отключился на дряхлом кресле, но на деле не спал — голова была забита самыми разными мыслями, тревожащими воображение, была забита предположениями, что было не так-то просто развеять. Впрочем, Мальчик тоже молчал и, в отличие от старика, действительно уснул при первой же возможности, так что даже спросить вновь было не у кого.

Выдвигались они на следующее утро на рассвете — Гаскойн, как и его подчинённый, уже давно бодрствовали — решали собственные проблемы. Кардинал всё сидел у того же окна и медленно-медленно выводил письмо, которое после отправится в сторону севера, а парень, в свою очередь, пялился в окно — на пыльное солнце.

— Не могу поверить, что ты его отпустил, — улыбнувшись, сказал Альвелион.

— Почему так?

— Не похоже это на тебя, Padre.

— Хм… Совсем скоро Полиотэро может взять меня за горло, а это будет хорошим камнем в его огород… К тому же, если он действительно решился сделать то, о чём я думаю — он и так не жилец.

— Самоубийственное задние — это сопровождение ребёнка?

— Дело не только в этом мальчике, mi chico. Дело в том, что за каждый переход по мосту нужно платить. И тот, кто стережёт нужный им мост, запросит слишком большую цену. Что до тебя, то ты пойдёшь за ними — следи и иди по следу, Альвелион — точно так, как ты умеешь, но не убивай.

— Интересно. А если он облажается и погибнет?

— Тогда ты отправишь к Золоту это письмо, — Отец достал заранее заготовленный лист с печатью и, наложив поверх другой депеши, начал выводить буквы.

— Столько важности… Впрочем, не буду спорить — давно я не был в мире сером и давно хотел туда выбраться. И ещё один вопрос: когда они столкнутся с этой «непреодолимой ценой» — она опасна, как я полагаю? — Генрих кивнул. — Тогда нужно ли будет мне?..

— Нет. Ничего не предпринимай — только следи. Не стоит подвергать себя опасности за какой-то мизерный шанс.

— Это сейчас была забота? Ха… Ничего себе. Скажи уж тогда, с чем им предстоит столкнуться, раз оно такое опасное? Этот мужик, — Альв смотрел на Хантера, ожидающего Мальчика у машины, — был даже за Стеной — что может быть опаснее Ада?

Старик отпрянул от письма и легонько засмеялся. Подозванный паж развернул коляску к окну и, получив шёпотом приказ, тут же скрылся в одном из кабинетов.

— Была когда-то песня в моей родной Mexico. Она рассказывала о бандите-ковбое, оставленном умирать после ранения в засаде. Не помню, где я её услышал впервые… He estado en muchas fiestas, и везде слышал её — она звучала так радостно… как никогда уже не зазвучит сейчас.

Генрих «Отец» Гаскойн улыбнулся и, напрягая связки, неспешно запел. Песня горьким хрипом рождалась у него в горле и протекала неспешно и печально, устало и холодно — точно также, как и жизнь всех и каждого в Новом мире. Слова расходились по пустому кабинету, едва слышимым эхом хрипя в стенах. И если в этом голосе не было скорби по ушедшим дням, то, пожалуй, никто из живых не ответит, что же в нём тогда было.

«El raven, el raven's… vuela sobre ti/О ворон, о ворон кружит над тобой».

Парень быстро нагнал наёмника, и они вместе сели в машину. Уильям соврал охраннику, будто бы Отец приказал доставить их на границу, а сам страж, видимо, вспоминая то, что наёмник вышел не только живым, но