Читать книгу "Жизнь Людовика XIV - Александр Дюма"

Французский двор прибыл в Лион 23 ноября, 28-го к нему присоединился савойский во главе с принцессой-матерью, которую называли Madame Royale, и дочерьми Маргаритой и Луизой, из которых последняя была уже вдовой. При известии о приближении принцесс Мазарини выехал к ним навстречу; вслед за ним встречать принцесс отправился герцог Анжуйский; у самого города прибывших встречал сам король, сидевший в карете с Анной Австрийской. При виде поезда король пересел на лошадь и поскакал к карете Madam Royale. При приближении Луи XIV поезд остановился и Madam Royale вместе с обеими дочерьми вышла из кареты. Луи XIV сошел с лошади, приветствовал принцесс, пристально осмотрел ту, что предназначалась ему в супруги, потом сел опять на лошадь и поспешно поскакал к карете Анны Австрийской, которая поинтересовалась тем, как он нашел свою невесту, принцессу Маргариту.

— Да, — ответил король, — она очень недурна и похожа на свои портреты. Правда, она несколько смугла, зато, как я заметил, удивительно сложена.

Королеве слова сына доставили удовольствие, и она приказала ехать вперед к гостям. При встрече Madam Royale низко поклонилась Анне Австрийской и почти насильно поцеловала ей руку. Французская королева поцеловала Madam и ее дочерей, вставших на колени. Принцесса де Монпансье приветствовала принцессу Савойскую как свою тетушку и все сели в королевскую карету. Королева посадила Madam Royale на свое место, сама села рядом; принцесса де Монпансье села позади, рядом с г-жой де Кариньян, герцог Анжуйский поместился возле принцессы Луизы у одних дверец, а король и принцесса Маргарита заняли места у других.

Королевский поезд прибыл в Лион. Примечательно, что в свите короля вместе с сестрой путешествовала и Мария Манчини, быть может потому, что Луи XIV не хотел с ней расставаться и они оба не видели в савойском варианте ничего серьезного. Все придворные девушки состояли под надзором г-жи Венель, старой гувернантки, которая весьма бдительно надзирала за вверенными ей овечками, вставая ради этого ночью. В Лионе, где окна комнат девиц Манчини выходили на площадь Белькур и были довольно низко расположены, г-жа Венель не знала ни минуты покоя, расхаживая по ночам словно лунатик. Однажды она поднялась совсем сонная, вошла в комнату двух барышень и начала ощупывать их постель, причем палец ее попал в рот Марии, которая машинально сжала зубы. Палец бедной старушки едва не был откушен и раздался громкий крик; девушки естественно проснулись и, увидев нечто похожее на привидение, также подняли крик. На шум сбежались служители и в конце концов все объяснилось, а на следующий день рассказ о происшествии доставил всем повод для бесконечного всеобщего веселья.

Мазарини постарался известить Мадрид о королевском путешествии в Лион. Узнав, что Луи XIV намерен жениться на Маргарите Савойской, Филипп IV произнес: «Этого не может быть и не будет!» и вызвал дона Антонио Пиментелли, который, не успев даже получить паспорт, устремился в Лион с одной мыслью, только бы не опоздать. И случилось так, что когда король, королева, кардинал, принцесса Савойская и ее дочери выезжали в одни городские ворота, Пиментелли въезжал в другие. Он тотчас же по приезде потребовал аудиенции у Мазарини и был принят. Кардинал приветствовал давно знакомого ему визитера следующими словами:

— Или вы изгнаны из Испании королем, или приехали предложить нам инфантину.

— Я приехал, — ответил посланник, — чтобы предложить вам инфантину и вот мои полномочия на заключение брачного договора. — С этими словами Пиментелли передал Мазарини письмо Филиппа IV.

Этого только и ожидал министр. Немедленно придя к королеве, он застал ее задумчивой и грустной и сказал с улыбкой:

— Добрые вести, государыня, добрые вести!

— Уж не мир ли? — спросила королева.

— Лучше этого, государыня, — ответил Мазарини, — лучше! Я одновременно приношу вашему величеству и мир, и инфантину!

Это произошло 29 ноября 1658 года.

ГЛАВА XXXII. 1658 — 1659

Конец идеи брака с принцессой Савойской. — Радость короля. — Представление «Эдипа». — Лафонтен. — Боссюэ. — Расин. — Буало. — Проект мирного договора между Францией и Испанией. — Конец любви короля к Марии Манчини. — Слово Мазарини. — Отъезд Марии. — Двор уезжает на юг. — Конференции на острове Фазанов. — Пиринейский договор. — Возвращение принца Конде. — Смерть Гастона Орлеанского. — Анекдоты об этом принце. — Конец Фронды.

Спустя две недели после выезда из Лиона двор прибыл в Париж. Madam Royale, с которой королева объяснилась вполне откровенно насчет дона Антонио Пиментелли, возвратилась в Савойю, получив формальное обязательство, что если король не женится на инфантине, то вступит в брак с принцессой Маргаритой. Что касается короля, то он во всем видел отсрочку женитьбы и возможность вновь предаться удовольствиям, а также своей любви к Марии Манчини.

В это время старик Корнель собирался поставить на сцене своего «Эдипа», а под покровительством герцога Анжуйского Мольер ставил в Пти-Бурбон свои пьесы. Начинали приобретать известность два совершенно различных автора — Лафонтен и Боссюэ; кроме них говорили о двух молодых людях, как подающих большие надежды, одного из которых звали Расином, другого — Буало. Две части романа «Клелия» вышли в свет и имели исключительный успех.

Тем временем дон Антонио Пиментелли, затворившись в доме Мазарини, вместе с ним разрабатывал условия договора, долженствовавшего упрочить мир в Европе, ибо взаимоотношения Франции и Испании имели исключительное значение. Впрочем, решить что-либо окончательно без личного совещания министров было невозможно, почему пришлось назначить свидание между Мазарини и Луисом Гаро на границе двух королевств; оставался пока не выясненным вопрос — на каком берегу реки, французском или испанском, должно было состояться свидание.

Мазарини оставалось выполнить еще одно важное дело.

Его давно уже обвиняли — сама королева имела в связи с этим очень серьезные опасения — что он ищет французский престол для своей племянницы. Это могло быть справедливо пока министр не видел особой пользы для Франции от союза с Савойей или Португалией, но все изменилось с прибытием дона Пиментелли. Поэтому кардинал решил всеми силами постараться прекратить отношения между королем и Марией Манчини и отнять у них если не чувство, то надежду на счастье. А сделать это было очень непросто: власть, которую Мария приобрела над королем, была тем больше, что она была обязана ею не красоте, Но уму и обаянию. Луи XIV не принял предложенного министром разговора, но заговорил о бракосочетании с его племянницей.

— Государь! — сказал Мазарини. — Если бы ваше величество могли на это решиться, то я скорее собственными руками вонзил бы кинжал в грудь Марии, чем согласился на брак, который противен достоинству короны и интересам Франции, и если вы будете настаивать, то заявляю вам, что сяду со своими племянницами на корабль и увезу их за море!

После некоторого сопротивления убеждения кардинала взяли верх и отъезд девушек был назначен на 22 июня. Накануне вечером король пришел к матери совершенно расстроенный и они вдвоем удалились в ванную комнату. Через час король вышел с глазами, красными от слез; вслед за ним вышла королева, также вовсе расстроенная, и сказала г-же Моттвиль: