Читать книгу "Хочу тебя в долг - Валерия Ангелос"

Затравленно оглядываюсь по сторонам, тщетно ищу лазейку. Времени в обрез, судя по словам этого шизанутого. Он торопится. Спешит. Удалился, но скоро вернется и тогда даже воображать не хочу свое будущее.



Единственный путь — заговорить ему зубы. Однако эту тактику гад раскусил. Тут не Лютик, на болтовню не купится. И пистолета рядом нет. Ничего нет.

Проклятье. Что мне делать?

Глава 73

— Как вы научились ходить на каблуках? — выдаю первое, что приходит на ум, хотя теперь, глядя на мужчину в элегантном костюме, трудно представить его в образе женщины, особенно милашки Карины. — Мама всегда восхищалась и ставила вас в пример. Понимаете, я и пару часов в таких туфлях едва выдерживаю. Ноги отекают, коленки ноют, натираю пятку, причем даже самыми удобными.

— Твоя мать горячая штучка, — бросает он, подходя все ближе и ближе, подступая ко мне неспешной походкой хищника. — Погорячее тебя, хоть и старше. Сколько раз я представлял ее на месте тупых шалав, которых мне поставлял Илья, воображал наши совместные часы в ярких красках. Но убивать твою мать было слишком опасно. Тут нельзя получить все удовольствия сразу. Утешусь тем, что подвернулось.

Я очень стараюсь не воспринимать его жуткие слова, не анализировать, не осознавать то, что долгие годы рядом с нами обтирался безумный маньяк-убийца, который нежно улыбался моей матери и рисовал в голове чудовищные картины расправы над ней.

— Кем вы вдохновлялись? — спрашиваю, пропуская его страшные замечания мимо ушей. — Вы сами придумали «Карину»? В ней ощущается класс. Шик. Стиль. Я бы сказала, дух старого Голливуда. Золотая пора, расцвет киноиндустрии. Да? Нельзя взять и создать образ с нуля. Или можно? Вы мастер маскировки. Неужели не раскроете секрет напоследок? Мне же некому это передать.

— Зачем тебе?

— Просто пытаюсь понять.

Он останавливается напротив. Холодный. Нет — абсолютно ледяной. От него не исходит совершенно никакой энергетики. От стального ножа больше эмоций почувствуешь, чем от этого равнодушного типа.

Невозможно поверить, что на протяжении многих лет он изображал приятную леди, располагал к себе собеседников, одаривал всех и каждого лучезарной улыбкой.

Гений перевоплощения. Гребаный гений. Даже прежде, будучи в остатках макияжа, мужчина производил жуткое впечатление, но теперь чувство усиливается во сто крат. Красивая иллюзия разрушена. С каждой деталью, с каждым клочком одежды она таяла прямо у меня на глазах. И вот чертов псих возвращается. Умытый. Наряженный по своему вкусу. Наносная шелуха окончательно слетает. Открывается истина. Обнажается правда.

Трудно сказать сколько ему лет. За пятьдесят, но точную цифру вряд ли возможно определить. Впрочем, не думаю, будто он старше шестидесяти. Хотя чем черт не шутит? Вдруг на психопатов его уровня годы не действуют? Боятся, почтительно обходят стороной.

Череп гладко выбрит. Никакого намека на щетину. Глаза стальные. Не по цвету, по ощущению. Взгляд чувствуешь как клинок, прижимающийся к горлу. Черты лица непримечательные. Ему легко затеряться в толпе, особенно если скрыть настоящее выражение, если не показывать истинную природу. Скрываться этот дьявол умеет, причем виртуозно. Прячется у всех на виду. Изворотливый ублюдок.

Ну да. Кому придет в голову заподозрить тетушку Карину в кровавой расправе над девушкой собственного племянника?

Только здесь больше нет ничего от тетушки. Вообще. Ни грамма. Даже размазанной по лицу помады. Выражение лица жесткое, бесчувственное, безразличное. Так выглядит палач. Ему наплевать на жертву. Идеальная машина для убийства.

Серый костюм. Белоснежная рубашка. Красный галстук.

Когда этот гад подходит вплотную, совсем не чувствую от него запаха. Не чувствую ничего человеческого. Мертвая аура. Тяжелая. Гнетущая.

Как он прятал свою натуру? Вот как?

Шайтан. Кажется, это означает «Дьявол»? Демон? Черт? Он мог быть кем угодно. В данный момент напоминает персонаж компьютерной игры про неубиваемого киллера. Сошел с экрана и воплощает в жизнь свои темные фантазии.

Меня спасает только тот факт, что я буду последней. Перфекционист. Любую работу желает выполнять на высшем уровне. Без сучка, без задоринки. Идеально. Дожидался, пока я очнусь. Смерть от сердечного приступа казалась слишком легкой и простой. Он жаждал, чтобы его успех наблюдали, чтобы перевоплощение оценили. Этот мерзавец желает кичиться чудовищными работами.

— Угадай, — говорит жуткий мужчина и склоняет голову на одну сторону, наблюдает за мной, чуть прикрыв веки. — Вдруг повезет?

— Шэрон Тейт, — выдаю и моментально исправляюсь: — Хотя нет. Слишком очевидный вариант, а вы их не любите.

Прибавляю еще несколько фраз на заданную тему. Резня в доме известного на весь мир режиссера просто не могла пройти мимо такого психа. Может, ему долбаные сектанты по духу близки? Трагическая судьба голливудской актрисы первой приходит на ум. Этот больной урод вполне мог взять ее образ для своих извращенных целей. Но с другой стороны эта женщина погибла молодой, а тут имидж леди постарше. Надо копать гораздо дальше. Только бесконечно перебирать версии не выйдет. У одержимого подонка попросту лопнет терпение.

Лихорадочно перебираю в памяти вариант за вариантом. Признаюсь, не настолько хорошо разбираюсь в кинематографе, однако помощь друга здесь заказать нельзя.

Стоп. Кое-кого Карина и правда напоминала.

— Энн Лэнгдон! — заявляю наконец. — Икона стиля. Она реально крута. Блистает на экране в любом возрасте.

Шайтан вздрагивает. Слегка. Едва заметно. Угол его рта дергается вверх, будто сквозь плотину тотального безразличия пробиваются настоящие чувства. Сталь плавится в немигающих глазах.

— Теперь даже жалко убивать тебя, — ровно замечает он. — Хотя нет. Не жалко. Наоборот, куда интереснее. Острее.

— А последнее желание? — бросаю, плохо скрывая отчаяние. — Неужели никакого поощрения не светит?

— Разве что для меня, — ведет тыльной стороной ладони по скуле, вызывая дичайшее отвращение одним лишь этим прикосновением. — Сладость твоей смерти.

У него нет ни револьвера, ни ножа. Точнее я пока не вижу никакого оружия. Но уже хочется орать, выть от гремучей смеси ужаса и бессилия.

Гаснет свет. Абсолютная чернота.

— У нас гости, — хмыкает Шайтан. — Неожиданно и приятно. Пожалуй, стоит пригласить их к столу. Будем отмечать великий день вместе.

В темноте слушать его еще хуже, чем при полном освещении. К счастью, перебой с электричеством длится недолго. Лампы вновь вспыхивают.

— Великий день? — пробую найти логику в его фразе, мысленно перебираю вероятные праздники в памяти.

— Воссоединение, — заключает торжественно и вдруг отходит от меня, чем вызывает невольный вздох облегчения. — Встреча с закадычным врагом. С заклятым другом. Буду рад, если к нам присоединятся новые люди. Чем больше народа, тем лучше. Иначе бывает скучно.