Читать книгу "Момент перелома - Александр Михайловский"

Вот именно это «Степан Осипович», сказанное без скрежета зубов, тоже есть очередная примета нового времени – притираются господа адмиралы к друг другу, начинают понимать и принимать.

Кроме оркестра и начальника штаба, в бригаде теперь есть батюшка, отец Спиридон. Сначала этот вопрос всех поставил в тупик. Конечно, было понятно, что в нынешних условиях без священника никуда. Но вот задача – батюшка, это такая штатная единица, что он очень быстро будет знать о бригаде в частности, и об островах Элиота вообще – ВСЕ! Очень не хочется выпускать тигра из клетки, с явной перспективой того, что невозможно будет загнать его обратно. Но и без священника тоже нельзя, вот ведь парадокс. И тут в Порт-Артур прибывает отец Спиридон, благословленный святым отцом Иоанном Кронштадским на подвиг – служить священником на поле боя. Прибыл отец Спиридон на маневрирующую и стреляющую в окрестностях островов Элиота эскадру. Там его и представили Наместнику Алексееву. Тот побеседовал с ним лично, а потом уже представил нам с Павлом Павловичем, со словами:

– Сему батюшке, отцу Спиридону, говорить можно все. Духовник он изрядный и не болтлив. О важности вашего дела для России, и необходимости хранить полную тайну я его упредил.

Батюшка мне понравился. Умные, спокойные глаза, выдающие незаурядный ум, аккуратно подстриженная борода, и тело под рясой угадывается скорее жилистое, чем дородное. Это было вчера утром, пролетел наполненный боевой учебой день, а уже вечером у меня нашлось время поближе познакомиться со святым отцом.

– Здравы будьте, дети мои, – отец Спиридон перекрестился, входя в штабную палатку, – Христос с вами, Александр Владимирович, и с вами, Александр Петрович.

– Александр Петрович, – остановил я, собирающегося уйти Агапеева, – ты погоди, это дело и тебя касается тоже… – И уже отцу Спиридону: – Вон стул, садитесь, отче. Будем знакомиться, как-никак, формально вы будете третьим лицом в бригаде после меня и начальника штаба.

Отец Спиридон сел.

– Александр Владимирович, – сказал он, – я провел этот день среди ваших людей, и теперь понимаю, что попал в очень необычную воинскую часть. Если сказать честно, то я в смущении, господин подполковник.

– И что же вас смутило, батюшка? – я повернулся лицом к отцу Спиридону, – говорите, не смущайтесь…

Батюшка прокашлялся.

– Господин подполковник, меня смутили ваши люди – те самые прапорщики и поручики по адмиралтейству, которых все здесь называют инструкторами. Во-первых – большинство их них еще слишком молоды даже для самых младших офицерских чинов, но сие дело не мое, а властей светских. И если его высокопревосходительство Наместник присвоил им эти чины своей властью, то значит, тому были основания и необходимость. Но вот другое. Во всех них, да и в вас тоже, я вижу страдающие души опаленные настоящим адским огнем. И теряюсь в догадках, откуда такое в нашем мире…

Я тяжело вздохнул, и подумал – действительно догадливый батюшка, а если с полвзгляда видит, кто чем дышит, то пригодится в бригаде побольше, чем любой замполит. А вот вопрос придется объяснить ему по-настоящему, раз уж он такой прозорливец.

Я достал из папки бланк расписки в сохранении государственной тайны, завизированный Наместником Алексеевым.

– Честный отче Спиридон, это дело касается тайны особой государственной важности. Мы с вами вместе служим России – я в погонах, вы в рясе. А посему поклянитесь, что будете молчать до самой смерти, под страхом этой самой смерти, если иного не повелит Самодержец Всероссийский. И будьте любезны, подпишитесь вот здесь, что предупреждены о летальных последствиях даже случайной болтливости.

– Э-э-э, сын мой, а может, не надо тайн? – батюшка посмотрел на придвинутый к нему бланк как на ядовитую змею.

– Надо, отец Спиридон, надо! – покачал головой я. – Вы и так уже ухватили краешек этой тайны за хвост. Подписывайте – и поговорим! А я, со своей стороны, обещаю быть не слишком суровым и не карать вас за разговоры среди своих, в конце концов, в этом и состоит ваша работа.

Священник взял со стола шариковую ручку и со вздохом подписал предложенную бумагу.

– Надеюсь только на ваше милосердие, господин подполковник… – Потом, отодвинув ко мне бланк, начал вертеть в руках дешевую китайскую ручк,у прибывшую с нами из двадцать первого века. – О, какое любопытное новомодное изобретение! И весьма удобное к тому же… – отложив ручку, отец Спиридон магнетическим взглядом посмотрел мне в глаза. – Я слушаю вашу историю, господин подполковник…

– Только слушаете? – я достал из-под стола чемоданчик с ноутбуком. – А как насчет посмотреть? Мы действительно прибыли из ада, и этот ад – ваше будущее. Смотрите, святой отец, что случится в мире, если мы не преуспеем! А вы, Александр Петрович – не в службу а в дружбу – кликните там кого-нибудь из НАШИХ, пусть постоит у палатки и говорит всем, что туман, Шереметьево не принимает.

Полтора часа в палатке не было слышно ничего, кроме звукового сопровождения фильма. Отец Спиридон смотрел – и то, что он видел, доставляло ему такие муки, что он чуть ли не терял сознание. И только безмолвно шевелящиеся губы, да пальцы, методично перебирающие четки, говорили о том, что он еще жив. Вот фильм закончился, и отец Спиридон поднял на меня покрасневшие глаза.

– Да, силен Отец Зла! Изыди, сатана! – батюшка перекрестился. – А вас, господа, значит, Господь сюда направил – упредить и оберечь нас, сирых? Что же, вполне может быть, удар молнии – это тоже знак! И что же вы делать-то собираетесь, дети мои?

– Делать что должно, и пусть свершится что суждено… – я пожал плечами. – Что может делать русский офицер – сражаться, убивать врагов России, и надеяться, что после победы жизнь будет прекрасной и праведной…

– Конечно, конечно, – отец Спиридон встал, держась за крест, – я, с вашего позволения, удалюсь – помолиться под звездами и подумать. Может, господь подскажет мне, что должно делать, а что нет.

И вот утром на построении он стоял за моим плечом, и те, кто видели его со стороны, сказали, что от звуков «Прощания славянки» у него текли слезы. А значит, наш человек, сработаемся. Да, то чем мы занимались с полковником Агапеевым, перед тем как пришел отец Спиридон – это утрясание списков успешно прошедших начальный отбор. И выяснилась удивительная вещь – у нас оказались сверхштатные курсанты, примерно пять сотен рядовых и три десятка офицеров по всем признакам были годны к продолжению обучения, но штат уже был заполнен. И тогда мы плюнули и решили создать пятый сверхштатный резервный батальон. Так сказать, для восполнения потерь выбывшими по ранению или смерти. Теперь можно сказать, что бригада сформирована, и после Пасхи начнет уже основной цикл подготовки. И тогда мне жалко будет всех, потому что времени у нас мало, а сделать надо много. Потом мне будет жаль японцев и всех тех, кто подвернется нам под горячую руку… А пока дела насущные, я удерживаю возле себя отца Спиридона и взмахом руки подзываю своего зампотыла, бывшего старшего прапорщика Качура.

– Значит, так – батюшка и ты, Андрей Борисович, слушайте мой боевой приказ. В связи с отбытием сегодня днем части личного состава, не прошедшего отбор, у нас освободятся несколько палаток. Отец Спиридон, подумайте, что вам нужно, чтобы сделать из одной из них походную церковь. Послезавтра Пасха. Что здесь есть на складах, Андрей Борисович поделится, чего нет, пошлем миноносец в Порт-Артур или Дальний. Я сожалею, что мы так поздно спохватились, но время еще есть больше суток. Что хотите делайте, но у матросов, солдат, офицеров должен быть настоящий Праздник. Все, исполняйте!