Читать книгу "Офицер: Офицер. Тактик. Стратег - Андрей Земляной"

Шико (Жан-Антуан д’Англере),

придворный шут Генриха III французского

Москва, Подольская площадь

Через неделю два молодых химика, найденные Артузовым, уже собрали химлабораторию, мастера закончили делать мощную вентиляцию, и капитан государственной безопасности приступил к изготовлению прибора ночного видения. В первый раз не получилось, но после того как очистка сырья была проведена более тщательно, всё заработало. Сначала «на коленке», а после, когда привезли генератор из радиоинститута, удалось затолкать всё в короб.

После демонстрации Артузов пришёл в крайнее возбуждение, и к команде Осинфбюро добавился ещё ученик самого Ландсберга[11] Наум Соломонович Гершевич – опытный инженер-оптик с поистине золотыми руками, который и придал готовому изделию вид чего-то приличного. На своих станочках он сделал настоящий оптический прицел и очки, которые были похожи на какой-то дикий стимпанк из-за обилия латунных деталей. Но работала штука превосходно. Благодаря хорошей оптике, в почти полной темноте было видно на триста-четыреста метров, и на засветку очки реагировали вполне приемлемо. А в качестве высокочастотного генератора работал пока ещё кустарный, но зато полупроводниковый «суперкристадин», а не какая-нибудь ламповая схема, для которой пришлось бы городить в десять раз более ёмкое питание.

Перебирая в который раз хозяйство, притащенное из другого времени, Кир достал небольшую коробку с прицелом переменной кратности, долго смотрел на неё, а потом, вздохнув, вынул Leupold VX[12], за который в своё время отдал кучу денег, вышел из кладовки и тщательно запер её на два сейфовых замка.

Наум Соломонович был у себя и что-то разглядывал в инструментальный микроскоп.

– А… Кирилл, заходите, я как раз собирался сделать перерыв на чай. – Он начисто игнорировал любую субординацию, но кроме того, втайне считал своего прямого начальника собратом по вере, и ничто не могло изменить его убеждений.

– Чай – это хорошо, – Новиков присел на потёртое полукресло, знававшее на своём веку аристократические задницы, и с благодарностью кивнул. – А я тут вам задачку любопытную притащил.

– Ну-ка? – Наум Соломонович, отставив чайник в сторону, осторожно взял из рук Кирилла прицел.

Через минуту он отложил прибор и внимательно посмотрел на капитана.

– Откуда это, вы мне конечно же не скажете.

– А нужно? – Кирилл пожал плечами. – Всё равно там больше этого нет. Но я принёс вам прицел не для того, чтобы хвастаться. Сможете повторить? Хоть как?

– Не жалко? – Наум Соломонович возобновил манипуляции с чайником и, прикрыв его полотенцем, сел напротив.

– Жалко, но нужно. – Новиков вздохнул. – Единичный экземпляр ничего не решает. Нужны как минимум десятки, а лучше сотни таких прицелов.

– Да, на мелочи вы не размениваетесь, – мастер кивнул.

– И имейте в виду. Прибор под давлением. Это значит, что внутри закачан специальный газ. Он безопасен, и его немного, но всё же примите во внимание. Там много требухи типа подсветки и прочего, но главное – это сама оптическая схема. Вот её и нужно изучить, чтобы потом выпускать подобные изделия серийно. Пусть и маленькими партиями. Если получится, с меня причитается.

– Да бросьте! – Наум взмахнул руками. – За такую задачу любой из специалистов оптиков вам ещё должен останется. – Мастер ещё раз взглянул в прицел и подвигал кольцо трансфокатора[13]. – Да, а поле-то какое светлое!

– Насколько я знаю, этого добиваются так называемым глубоким просветлением.

– Вы тоже знакомы с работами Александра Алексеевича Лебедева[14]? – мастер взмахнул руками. – Талантливейший человек, замечу я вам. И с большим будущим.

– Главное, чтобы нам никто не помешал это будущее построить.

– Я понял, – Наум Соломонович кивнул. – Будут вам прицелы.

Все приглашённые специалисты трудились на казарменном положении, для чего на четвёртом этаже были сделаны пусть и небольшие, но вполне приличные комнатки, а на втором работала полноценная столовая, получавшая блюда прямо из ресторана «Прага», где можно было поесть даже ночью, чем Кирилл довольно часто пользовался. Таким образом, под его началом трудилась уже вполне нормальная «шарашка». Правда люди были сплошь вольнонаёмные, подписавшие особый документ, и режим был не совсем тюремный. В актовом зале показывали кино, а вечерами часто устраивали танцы с девушками из столовой, узла связи и штаба.

Охрана здания как-то сама собой увеличилась до полноценной роты, и Пётр, осуществлявший все режимные мероприятия, не скучал, тем более что Кирилл сделал ему комнату для прослушки, куда свёл все микрофоны, щедро наставленные в здании, и линии охранной системы. Таким образом сразу были выявлены несколько человек, занимавшихся сбором информации, и ещё больше обыкновенных бездельников.

Зато привезённые из Туркестана пограничники не сачковали, и в спортивном зале даже поздно вечером можно было обнаружить группы, тренировавшиеся в рукопашном бое и прочих воинских премудростях.

Как-то вечером, когда Новиков, поймав паузу между группами, занимался в зале, заметил группу бойцов, тихо стоявших у стеночки.

– Интересно двигаетесь, товарищ капитан госбезопасности. – Сухощавый невысокий парень с сержантскими петлицами, мягко, словно барс, подошёл ближе. – В Корее учились?

– И в Корее тоже, – Новиков кивнул. – А ты, насколько я знаю, учишь парней работать с ножом и бою без оружия?

– Да, домулла[15], – сержант почтительно поклонился. – Но вы двигаетесь так, что я, наверное, и половины не увидел. Может, вы окажете мне честь, показав некоторые связки?

– Конечно… – Новиков замялся, не желая обращаться к сержанту по званию, но не зная его имени.

К счастью, сержант понял всё правильно.

– Умид Ходжаев.

– Хорошо, Умид, – Новиков кивнул и посмотрел на остальных солдат. – А вы чего встали, словно неродные? Давайте-ка сюда, – Кирилл сделал движение головой.