Читать книгу "Женщина в "Восточном экспрессе" - Люси Эшфорд"

Свет в коридоре приглушили, оставив необходимый минимум для ночных походов в уборную. Во всех купе темно – видимо, уже глубокая ночь. Однако в конце коридора что-то мелькнуло, и сердце упало – неужели уборную успели занять?

Агата замерла в нерешительности, и тут ее лицо обдал внезапный порыв ледяного ветра, – в конце вагона открыли то ли окно, то ли дверь. Что они там, с ума посходили?.. Обхватив руками вздымающуюся сорочку, Агата решительно зашагала к источнику сквозняка, но подойдя ближе, вдруг замерла как вкопанная. Это была та самая девушка, Энн Нельсон. Она высунулась из окна, ветер облепил лицо волосами, побелевшие пальцы на ручке двери. Агату осенила ужасная догадка: собирается выброситься!

На долю секунды в голове пронеслось:

Вот и хорошо.

Нэнси умрет, и Арчи будет свободен.

Отмахнувшись от этой мысли, Агата побежала по коридору. Дверь распахнулась, металл лязгнул о металл. Силуэт девушки выделялся на фоне облаков.

– Нэнси! – Рев ветра заглушил ее голос. – Не надо!

Незнакомка резко обернулась. Агата обхватила ее за талию, пытаясь оттащить от двери, однако внезапный порыв ветра сбил ее с ног, она почувствовала, что падает. Уже виднелась земля внизу, камни, блестящие в лунном свете. Она взмахнула руками, ища, за что бы уцепиться… Неожиданно тело дернулось в сторону, словно ее подхватила невидимая рука. Последнее, что она помнила – удар головой о поручень и темнота…

Глава 7

Загреб – София

Ей снился Торки, сад, полный цветущих нарциссов. Они с Арчи нарядились для скачек; вдруг он протянул руку и поменял местами их шляпы. Поля налезли ей на глаза, и когда она сдвинула шляпу, то увидела, как он улыбается из-под вуали и шелковых маргариток. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. «Боже, до чего я тебя люблю!» – воскликнул Арчи, но тут его шляпа снова съехала ей на лицо, стало нечем дышать… А потом она падала куда-то – мимо нарциссов, в холодную, темную землю; мимо костей Тони, ее терьера; мимо червей размером с пожарный шланг и уховерток с клыками… Вниз, все дальше и дальше…

В чувство ее привел металлический запах йода. Агата открыла глаза и увидела за окном голубое небо. Прямо над ней нависало лицо Кэтрин; белокурый нимб волос делал ее похожей на ангела.

Она промокнула рану; Агата поморщилась и рефлекторно поднесла руку к голове.

– Нет-нет, не трогайте. – Голос Кэтрин звучал по-другому, мягче обычного.

– Я… Она…

Агата попыталась сесть, в голове царил полный хаос.

– Не надо ничего объяснять. – Кэтрин обняла ее за плечи и уложила обратно на подушку. – Я все видела. Раздался страшный грохот, и я выбежала в коридор. Повезло вам – чудом не свалились. Вы спасли ей жизнь.

– Так она?..

– В порядке. Отделалась парой синяков. Вы ее знаете?

Агата отвела взгляд. У нее нет никаких доказательств.

– Досточтимая Энн Грэнфилд. – Кэтрин достала из зеленой жестяной коробочки повязку и наложила ей на лоб. – В прошлом сезоне – дебютантка года по версии «Татлера»[18], красовалась на обложке «Вога». В этом году вышла за виконта Нельсона – в апреле или в мае, кажется. Интересно, что пошло не так?

Агата зажмурилась – и не от йода. Новости Кэтрин ощущались как удар под дых. Так, значит, это вовсе не любовница ее мужа, а просто какая-то другая Нэнси: светская красавица, чье лицо стало публичной собственностью – по крайней мере, теперь понятно, почему она показалась смутно знакомой.

Но кто же тот мужчина? Агата готова была поклясться, что видела своего бывшего мужа. Мог ли Арчи связаться с женой виконта? И не потому ли так отчаянно старался не упоминать ее фамилию в процессе развода? И если это был он, то зачем Нэнси убивать себя, ведь они только что попрощались?..

Агата осторожно приоткрыла глаза – в окно слепило солнце. Интересно, сколько времени прошло и в какой стране они находятся?

– Лежите-лежите, не вставайте.

– Я хотела… – Агата снова опустила голову на подушку. – Где мы?

– В Югославии – недавно пересекли границу. – Кэтрин глянула на часы. – Вы недолго пролежали без сознания. В Триесте привели врача. Впрочем, вы, наверное, не помните.

Агата нахмурилась.

– Нет… Я… И что он сказал?

– Что у вас, возможно, сотрясение мозга и за вами надо присматривать. Как вы себя чувствуете? Не тошнит, надеюсь?

Агата дотронулась до виска. Болит или не болит? Рана от удара о поручень, конечно, ноет… Тут она непроизвольно охнула.

– Что, что такое? Больно?

– Я… Нет… Очки… Вы не видели мои очки?

– Вот они – проводник нашел, когда убирал постель.

Кэтрин протянула ей очки в роговой оправе. В ее глазах Агата прочла намек на улыбку, которая могла означать что угодно – или ничего. Может, Кэтрин рассмотрела ее фотографию на обложке книги и узнала?

– Я посижу тут и почитаю, если вы не возражаете, – сказала Кэтрин, и в ее голосе не было ни малейшей иронии. – А вы закройте глаза и попытайтесь уснуть. Через час-другой, если станет получше, закажу нам что-нибудь поесть.

На Агату вдруг нахлынула усталость, как будто слова Кэтрин обладали гипнотической силой. Делать нечего: если обман раскрыт, с последствиями разберемся потом. Прямо сейчас ей хотелось только одного: забвения.

* * *

Нэнси натянула простыню на лицо. Ей ужасно хотелось остаться одной. Увы, в купе прочно обосновалась устрашающего вида итальянка в тесно прилегающем голубом мундире железнодорожной компании.

Итальянским Нэнси владела не лучше, чем итальянка – английским, так что разговор получился весьма ограниченный. Впрочем, объяснений не требовалось: синьорину Тедальди явно приставили караулить неудавшуюся самоубийцу.

– Ты спать, нет?

Это прозвучало чуть ли не как приказ, несмотря на добрые намерения охранницы. Впрочем, Нэнси было не до сна – голова горела, как в огне.

А если бы ей удалось? Если бы та женщина не успела ее схватить? Теперь, в безопасности купе, она уже ни в чем не была уверена – разве только в том, что рада остаться в живых, независимо от последствий. Стоя в распахнутом дверном проеме, на ледяном ветру, вышибающем дух, она вдруг почувствовала знакомое трепыхание в животе, как будто наполовину сформировавшееся существо трясло прутья клетки, пытаясь привлечь к себе внимание. Тогда она поняла, что не имеет права на столь отчаянный шаг – ведь от нее зависит еще одна жизнь.

Нэнси закрыла глаза, думая о спасительнице. В памяти сохранились лишь сумбурные обрывки: белый хлопок, развевающийся на ветру, словно парус, женщина в ночной сорочке на пути в уборную… Если бы она не проснулась, если бы не вышла из купе…