Читать книгу "Судьба Шута - Робин Хобб"

– Ни капельки не против. А если кто-то и будет возражать, пусть дожидается звонких монет. Мы ведь играем не ради денег, верно, лорд Голден?

– Разумеется. Риск – это наслаждение, а выигрыш – всего лишь удовольствие. Вы со мной не согласны, Кейпебл?

– А если не согласен, что изменится? – мрачно поинтересовался Кейпебл.

Мы с ним оба заметили, что женщина, похоже, не собиралась отдавать ему свой долг.

Лорд Голден громко рассмеялся, и его мелодичный смех разорвал холодную тишину весенней ночи.

– Ничего, дружище. Конечно же ничего! А теперь, надеюсь, вы оба готовы последовать за мной и отведать новое вино. Стоя на холодном ветру, можно легко простудиться до смерти. Вне всякого сомнения, друзья могут найти местечко потеплее, чтобы поговорить наедине.

Я подождал еще немного, а потом вышел из тени. Я разозлился на Шута за то, что он без труда заметил меня, да и его предложение встретиться в другом месте прозвучало слишком непонятно. Мне очень хотелось посидеть и поговорить с ним, но еще больше я боялся, что он сумеет узнать о моем предательстве. Я решил, что лучше не встречаться с моим другом, чем увидеть обиду в его глазах. Я печально, в полном одиночестве шел по ночным улицам города, а холодный ветер неумолимо толкал меня в сторону замка.

IIIТРЕВОГА

И тогда Хокин рассвирепел на тех, кто возмущался его отношением к своей Изменяющей, и решил продемонстрировать свою власть над ней. «Возможно, она еще ребенок, – заявил он. – Но это ее груз, и она должна его нести. И ничто не может подвергнуть сомнениям ее роль или заставить ее пожелать для себя спасения ценой благополучия всего мира».

И он потребовал, чтобы она отправилась к своим родителям и отказалась от них, сказав: «У меня нет матери. И у меня нет отца. Я всего лишь Изменяющая Белого Пророка Хокина». А потом она должна была заявить: «Я возвращаю вам имя, которое вы мне дали. Теперь я больше не Редда, я Косоглазка, так назвал меня Хокин». Он выбрал ей это имя, потому что у нее один глаз всегда смотрел в сторону.

Она не хотела делать то, что он приказал. Она плакала, когда шла к своим родителям, плакала, когда произносила слова, и плакала по пути назад. Два дня и две ночи слезы текли из ее глаз, и он позволил ей эту скорбь. А потом Хокин сказал ей: «Косоглазка, осуши слезы».

И она повиновалась. Потому что таков был ее долг.

Писарь Катерен о Белом Пророке Хокине.

Когда до отъезда остается двенадцать дней, кажется, что времени для подготовки вполне достаточно. Даже за семь дней представляется, что можно все успеть. Но когда их всего пять, потом четыре и три, проходящие часы лопаются, точно мыльные пузыри, а дела, выглядевшие прежде легкими, становятся невероятно сложными. Я должен был упаковать все, что могло мне пригодиться в роли королевского убийцы, шпиона и мастера Скилла, но при этом так, чтобы казалось, будто я взял с собой только то, что необходимо простому стражнику. А еще мне предстояло попрощаться с друзьями – и я понимал, что это будет очень трудно.

Единственное, что меня радовало в нашем путешествии, так это то, что рано или поздно мы вернемся домой, в Баккип. Страх и беспокойство отнимают гораздо больше сил, чем тяжелый труд, а мои тревоги нарастали с каждым днем. За три ночи до отплытия я был едва жив от мучивших меня мыслей. Напряжение разбудило меня задолго до рассвета, и я понял, что больше уже не усну. Я сел на кровати. Угли в камине освещали лишь кочергу и совок, стоявшие сбоку от него. Постепенно мои глаза привыкли к сумраку комнаты без окон. Я прекрасно знал ее еще с тех времен, когда был учеником убийцы. Я тогда не думал, что когда-нибудь она станет моей. Я встал с кровати Чейда, не обращая внимания на скомканные простыни и распрощавшись с ее теплом.

Затем я развел в камине огонь и подбросил небольшое полено. Повесил над огнем котелок. Несколько минут я уговаривал себя приготовить чайник и заварить чай, но без особого успеха. Мне так и не удалось отдохнуть за ночь. Беспокойство мешало спать, а усталость – признать, что для меня начался новый день. По мере того, как приближался день отплытия, неуютная, жалкая комната становилась все более родной и милой моему сердцу. Я зажег фитиль от огня в камине и поднес к свечам в канделябре, стоявшем на старом, покрытом шрамами столе. Стул, на который я с усталым стоном опустился, показался мне ледяным.

Потом, так и не сняв ночной рубашки, я уселся за стол и принялся изучать карты, которые собрал вчера вечером. Они все были с Внешних островов, но так сильно отличались друг от друга размерами и композицией, что я никак не мог понять, что их связывает. По довольно странной традиции жители Внешних островов делают карты только на шкуре морских млекопитающих или рыб. Я подозревал, что их вымачивают в моче, потому что от них исходил весьма характерный запах. Кроме того, законы Внешних островов требуют, чтобы каждый остров был представлен в виде божественной руны да еще и на отдельной карте.

А это означает, что на картах имелось огромное количество всевозможных украшений, не имевших никакого отношения к очертаниям и характеристикам самого острова. Эти добавления имели огромное значение для жителей Внешних островов, они указывали на течения и якорные стоянки, а также степень «везения» данного острова – хорошее, плохое или нейтральное. Но, на мой взгляд, закорючки только все путали. Четыре карты, которые мне удалось раздобыть, были составлены разными людьми и в разном масштабе. Я разложил их на столе, примерно сопоставив друг с другом, но все равно получил весьма смутное представление о том, какое расстояние нам придется преодолеть. Я проследил наш маршрут по всем картам, а пятна на старом столе изображали неизвестные опасности, которые приготовило нам море.

Из Баккипа мы поплывем на Скирен. Это не самый большой из Внешних островов, но считается, что на нем находятся лучший порт и плодородные земли, а следовательно, он самый густонаселенный. Пиоттр, дядя нарчески, говорил про Зилиг с пренебрежением. Он объяснил Чейду и Кетриккен, что Зилиг, очень оживленный порт Внешних островов, стал прибежищем людей самого разного сорта. Иноземцы приплывают сюда, чтобы заключать торговые сделки или просто поглазеть на острова, и, по мнению Пиоттра, слишком многие из них остаются, прививая местным жителям варварские обычаи. Кроме того, в Зилиг заходят за припасами промысловые суда – они добывают морских животных, источник шкур и масел. Так вот, неотесанные члены их команд развратили многих юношей и девушек, живущих на островах. По его словам, получалось, что Зилиг – это опасное и мерзкое место, а его население составляют отбросы рода человеческого.

Там мы бросим якорь. Материнский дом Аркона Бладблейда находится на противоположном берегу Скирена, но на Зилиге у него имеется дом-крепость, где члены семьи останавливаются, когда бывают на острове. Там мы встретимся с представителями Хетгарда, свободного союза вождей Внешних островов, чтобы обсудить наши планы. Мы с Чейдом очень опасались этой встречи. Чейд предполагал, мы столкнемся с противодействием вождей – по части самого бракосочетания, а также испытания, которое назначила принцу нарческа. Многие жители Внешних островов считали Айсфира их стражем, и то, что мы собираемся отрубить ему голову, может быть встречено, мягко говоря, не слишком благосклонно.