Читать книгу "Брусника - Катя Верба"

«Вот так вот — всем помогала, а себе не смогла,» — подумала Надя. Она села за стол, и, в который раз, посмотрела на клочок бумаги с рисунком волка. Что хотела ей сказать бабушка перед смертью? Почему тянула до последнего? Девочка думала и гадала, но понять так и не смогла. Она убрала рисунок в стопку со старыми тетрадями и вскоре забыла о нем.

Посмотрев в окно, Надя стала думать о Тимофее. В четырнадцать лет любовь чистая, искренняя и застенчивая. Тимофей за последний год сильно возмужал, со спины его широкоплечую фигуру можно было вполне принять за мужскую.

Надя знала его лицо наизусть и часто рисовала его профиль на последних страницах школьных тетрадей. Она могла определить его настроение по цвету глаз. Когда он смеялся, они светлели, становились, словно летнее небо, а когда злился — темнели, были похожими на грозовые тучи. Иногда ей казалось, что она любит его так сильно, что когда-нибудь сердце не выдержит и остановится от переполняющих его чувств. Это любовь не случайна, они должны вырасти и связать свои жизни навсегда.

Надя встала из-за стола. Подышав на окно, она нарисовала на маленьком запотевшем островке стекла сердечко, пронзенное стрелой. Любовь теплыми волнами захлестывала ее наивную детскую душу.

Их первые поцелуи с Тимофеем были неловкими, быстрыми, стыдливыми. После одного из них Тимофей сказал Наде, что они навеки принадлежат друг другу и обязательно поженятся, как только ей исполнится восемнадцать лет. Надя тогда ничего не сказала ему о том, что его мать уже два раза приходила к ней с угрозами, что она прилюдно оттаскает ее за косы, а потом с позором растопчет у всех на виду, как противного таракана.

Надя угроз не испугалась. Возможно, бабушкин сильный характер проявился в ней, а, может быть, цыганская кровь взыграла, обнажив дух противоречия. Она решила не сдаваться и бороться за свою любовь, которая, по ее мнению, была, как в пьесе Шекспира «Ромео и Джульетта», а, может быть, и сильнее.

Через некоторое время Надя прибрала бабушкину избушку, прохлопала на снегу одеяла и ковры. Она открыла настежь маленькие оконца, чтобы навсегда прогнать изнутри навязчивый дух болезни.

Полы были вымыты, печь истоплена, в избушке воцарилось такое же уютное тепло, какое было, когда бабушка была здорова. Надя переселилась со своими немногочисленными вещами сюда, потому что не могла больше спокойно смотреть, как мать спивается.

Однажды Александра пришла за ней, но встретив яростный отпор, сопровождаемый визгом, криком и даже оскорблениями со стороны девочки-подростка, растерянно ушла обратно. С тех пор она несколько раз в неделю приносила Наде немного продуктов, хлеба и молока, но старалась это делать тогда, когда Надя была в школе. Все остальные дела по дому Надя делала сама.

По утрам девочка варила себе некрепкий кофе из бабушкиных запасов, которых хватило бы еще на ближайшие пару лет. Она полюбила кофе. Горячий терпкий аромат витал в воздухе маленькой избушки, как раньше. Надя вдыхала его, вспоминая бабушкин добрый взгляд. Она сильно тосковала по ней, пила из ее кружки.

Ей было уютно и спокойно от того, что невесомый и добрый дух Тамары, может быть, до сих пор летает где-то здесь, рядом с ней. После завтрака, который состоял из кофе и ржаных сухарей, Надя брала сумку с учебниками, вешала на дверь избушки большой замок и шла в школу.

Между тем, мать Тимофея все сильнее била тревогу. Она не спала от страшных мыслей о том, что ее шестнадцатилетний сын совсем потерял голову от любви к маленькой потаскушке и ходит к ней каждый вечер. Кто знает, чем он там занимается с этой распутной девкой, которая, говорят, живет отдельно от матери в избе своей умершей бабки.

Тимофей был единственным сыном, поздним ребенком, отрадой материнского сердца. В своих мечтах женщина уже давно высторила его будущее. Тимофею нужна достойная партия, девушка из приличной семьи, а не какая-то дворовая девка. Она ненавидела Надю и считала, что та приворожила Тимофея, поэтому он совсем потерял голову от любви.

Женщина не желала спокойно ждать, чем закончится вся эта история любви. Обзвонив родных, она договорилась, наконец, с двоюродным братом, который жил на Урале. Он должен был забрать Тимофея к себе. В небольшом шахтерском городе Н., Тимофей в сентябре поступит в училище, а потом станет работать шахтером. И никакой Нади рядом не будет. Таков был план. С большим трудом женщина дождалась окончания учебного года и только тогда объявила сыну о своем решении.

Весть эта стала громом среди ясного неба для двух влюбленных. Юный Ромео был практически бессилен перед таким поворотом судьбы. После многочисленных скандалов и попытки уйти из дома, мать солгала ему о том, что она уже давно тяжело больна и долго не протянет на этом свете. Проливая слезы, она сказала ему, что это ее последняя материнская просьба. Ведь она, как никто другой, хочет, чтобы он вырос достойным человеком.

— Я хочу, чтобы ты жил хорошо, как твой дядька, смотри какая у него квартира в городе: со всеми удобствами. Живет, как король. Тима, я хочу, чтобы ты добился в жизни многого. А Надька твоя, если и вправду любит, то и десять лет станет ждать. Встанешь на ноги и заберешь ее отсюда. — ласково заметила она. И парень сдался. Зависимость от родительского слова в юности гораздо сильнее, чем иногда кажется.

Накануне отъезда Тимофей пришел к Наде. Весенний вечер был обманчиво теплым. Надя видела, как с поля к селу тянется густой туман, а свежая трава около крыльца уже покрылась вечерней росой. Она провела по ней ладошкой, которая тут же стала мокрой.

Тимофей был сильно взволнован, он явно не знал, с чего начать разговор. Он посмотрел на Надю грустными глазами и протянул маленький букетик нежных розово-белых колокольчиков. Надя не сразу сообразила, что это цветущая брусника.

— Специально сходил к старому пожарищу. Там ее много. Ты же любишь, я помню. Оказывается, она и цветет очень красиво.

— Да, очень красивая. Спасибо тебе.

Они зашли в избушку. Надя поставила букетик в банку с водой, налила им по кружке чая. Но Тимофей не притронулся к чаю, он подошел к Наде и сел около нее на пол.

Долго он так сидел возле ее ног, положив свою светловолосую голову девушке на колени. А она не знала, что сказать и плакала, вытирая платком слезы. Гладила его непослушные вихры, думая о том, сколько всего они могли бы пережить вместе, но не переживут.

А потом он встал — такой юный, но такой мужественный — посмотрел на нее и поцеловал в губы. Это был долгий, сладкий и трепетный поцелуй. Руки его неумело, но настойчиво стали ласкать юные округлости Надиного тела, а она в эту минуту была, словно воск — мягкая, податливая, теплая. Надя любила его, она готова была отдать ему все, даже самое сокровенное.

Все случилось между ними здесь, в бабушкиной избушке, на узкой пружинистой кровати. Они путались в своей одежде, а когда, все-таки, освободились от нее, то несколько минут с восторгом смотрели друг на друга без стеснения, без страха. Надя хотела запомнить все, каждую родинку на теле любимого. Казалось, сам воздух в избушке был накален до предела от переполняющих их чувств. Все было сумбурно, страстно и до боли печально. Надя, словно в тумане, не до конца понимала, что происходит. Ей было нестерпимо больно, но она с восторгом осознавала, что они этой ночью превратились в единое целое, стали частью друг друга.