Читать книгу "Удивительные истории о веществах самых разных. Тайны тех, что составляют землю, воду, воздух... и поэзию - Петр Образцов"

История создания оды несколько неожиданна. Согласно комментариям к академическому собранию сочинений великого ученого, она сочинялась уже после того, как вопрос «о позволении профессору Ломоносову завесть фабрику для делания разноцветных стекол, бисеру, стеклярусу и других галантерейных вещей» был принципиально разрешен, а о таком разрешении Ломоносов узнал из сенатского указа от 14 декабря 1752 года. Репорт же Ломоносова в Академическую канцелярию, при котором он представил текст «Письма» для его напечатания, датирован 29 числом того же декабря. Получение новых сортов «крашеных» и бесцветных стекол было, как известно, одной из основных тем научной и научно-технической деятельности Ломоносова. Экспериментами в этой области он занялся с первых же дней существования созданной его стараниями химической лаборатории и, как сам сообщал, «сделал больше четырех тысяч опытов, коих не токмо рецепты сочинял, но и материалы своими руками по большой части развешивал и в печь ставил, несмотря на бывшую тогда жестокую ножную болезнь». Осенью 1752 года им было подано официальное представление о дозволении открыть для этого фабрику. И вот 14 декабря 1752 года Сенат, как указано выше, удовлетворил это представление, но пожаловать Ломоносову нужные для открытия фабрики деревни могла только императрица, а она 16‐го уехала на долгое время в Москву. Там ходатаем за Ломоносова должен был выступить И. И. Шувалов. Для подкрепления этого его ходатайства и было сочинено, вероятно, «Письмо».

Иными словами, наша ода – не только поэтическое произведение, но и своеобразное технико-экономическое обоснование для получения финансирования в виде «деревень».

Мы не станем полностью воспроизводить это замечательное стихотворение, однако перечитаем некоторые отрывки, чтобы совместно насладиться духом навсегда ушедшего времени, в котором присутствовало, как ни крути, удивительное обаяние.

Неправо о вещах те думают, Шувалов,Которые Стекло чтут ни́же Минералов,Приманчивым лучем блистающих в глаза:Не меньше польза в нем, не меньше в нем краса.Не редко я для той с Парнасских гор спускаюсь.И ныне от нея на верьх их возвращаюсь,Пою перед Тобой в восторге похвалуНе камням дорогим, ни злату, но Стеклу.И как я оное хваля воспоминаю,Не ломкость лживаго я щастья представляю.Не должно тленности примером тое быть,Чего и сильный огнь не может разрушить,Других вещей земных конечный разделитель…

Да! Стекло и впрямь отличается хрупкостью, которая, заметим, не является результатом его молекулярной структуры, а вызывается наличием поверхностных микротрещин. (Если удалить их с помощью обработки химическими агентами, скажем щелочью, прочность стекла возрастает в три-четыре раза.) Ну а с другой стороны, как справедливо отмечает Ломоносов, этот недостаток вполне искупается его тугоплавкостью. Обычное силикатное стекло плавится между 425 и 600 градусами Цельсия. Определенной точки плавления у него нет, поскольку стекло – вещество аморфное и с точки зрения физики представляет собой не твердое тело, а самую настоящую жидкость, только с чрезвычайно высокой вязкостью.

Стекло им рождено; огонь его родитель

Для тех наших читателей, которые интересуются законами поэзии: от души советуем обратить внимание на эту строчку. Две ее половинки как бы идентичны, и любой редактор, не думая, тут же вычеркнул бы вторую из любого прозаического текста. Поэзия, однако, не такова и вполне может позволить себе такие повторы. Зачем? А потому что красиво.

С натурой некогда он произвесть хотяДостойное себя и оныя дитяВо мрачной глубине, под тягостью земною,Где вечно он живет и борется с водою,Все силы собрал вдруг и хляби затворил,В которы Океан на брань к нему входил;Напрягся мышцами, и рамена подвинул,И тяготу земли превыше облак вскинул.Внезапно черный дым навел густую тень,И в ночь ужасную переменился день.Не баснотворнаго здесь ради ГеркулесаДве ночи сложены в едину от Зевеса,Но Етна правде сей свидетель вечный нам,Которая дала путь чудным сим родам:Из ней разжженная река текла в пучину,И свет отчаясь мнил, что зрит свою судьбину!Но ужасу тому последовал конец:Довольна чадом мать, доволен им отец.Прогнали долгу ночь и жар свой погасилиИ солнцу ясному рождение открыли.Но что ж, от недр земных родясь, произошло?Любезное дитя, прекрасное Стекло.

Не будем, уподобляясь некоторым озабоченным депутаткам Государственной думы, усматривать в этих стихах пропаганду распутства и задаваться вопросами о механизме соития между Огнем и Водой, хотя определенная эротика тут, несомненно, и присутствует. Например, «две ночи сложены в едину» – это, цитируя те же комментарии к академическому собранию сочинений, намек на древнегреческий миф, согласно которому Зевес, желая продлить свое любовное свидание с матерью Геркулеса Алкменой, слил две ночи в одну. Под «матерью» разумеется «натура», то есть природа, а под «отцом» – огонь. Извержениям вулканов и землетрясениям Ломоносов уделял, как известно, большое внимание. Но пусть блюстители нравов не смущаются: это всего лишь метафора, она же «уподобление». Не уверены, что собственно стекло было впервые выплавлено в качестве имитации стекла вулканического, то есть обсидиана. Обсидиан сыграл большую роль в истории человечества: из него изготовляли орудия труда, оружие и украшения, использовали в резьбе по камню и декоративной скульптуре. Свои колюще-режущие орудия майя, не умевшие выплавлять железо, изготавливали именно из обсидиана.

Нынешние целители отмечают также, что в Индии черный переливчатый обсидиан связывали с чакрой Муладхарой, энергия которой принадлежит Земле. Обсидиан почитали как камень-очиститель, помогающий бороться с различными негативными явлениями на уровне физического тела. Обсидиан может рассасывать «энергетические пробки». По рекомендации «известного литотерапевта» Катрин Рафаэль для энергетической зарядки тела обсидиан кладут на область паха или на пупок. Кусочки обсидиана, расположенные вдоль центральной линии тела, способствуют выравниванию энергетики меридианов. Очень советуем. Мы попробовали – и о чудо! Энергетические пробки рассосались почти мгновенно, а уж об энергетике меридианов и говорить нечего. Выровнялась, как миленькая. А вот если б мы положили в область паха обычный граненый стакан, ничего подобного бы не получилось.

Увидев смертные о как ему дивились!Подобное тому сыскать искусством тщились.И было в деле сем удачно мастерство:Превысило своим раченьем естество.

В подражание природе или нет, но стекло научились варить уже несколько тысячелетий назад. Известный римский ученый и писатель Плиний Старший рассказывает об окрестностях города Сидона: «Весь берег не превышает длиной 500 шагов, и такое‐то пространство в течение многих веков было достаточно для производства стекла. Существует предание, будто бы сюда пристал корабль торговцев содой, и когда они, рассеявшись по берегу, готовили обед, причем не оказалось камней, чтобы поставить на них котелки, они подложили куски соды; когда эти последние загорелись и смешались с береговым песком, тогда потекли прозрачные ручьи новой жидкости, что и явилось началом стекла». Попытки воспроизвести этот процесс не увенчались успехом, поскольку температуры костра недостаточно для образования стекла, да и непонятно, откуда в костре взялась известь.