Читать книгу "Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила - Джон Уилсон"

Мы уверены, что египетское общество шло к зрелости внешних проявлений и к сложной организации социальной и экономической жизни до тех пор, пока не достигло следующего уровня, который мы называем «цивилизацией». Оно находилось на пике своей юности. В этот момент, пребывая в поисках дальнейшего развития, оно с готовностью восприняло определенные формы выражения из Месопотамии и использовало их для перехода в историческое время. Несколько столетий, пока в Египте не установилась новая жизнь и в обществе не появились жизненно необходимые чувства безопасности и преемственности, они были основными выразительными средствами. После этого был выработан и стандартизирован собственный жизненный уклад, довольно независимый от внешних примеров. Египет многим обязан Месопотамии, но внутреннее духовное стремление к новому укладу жизни являлось важнейшим – и единственным – мотивирующим фактором больших перемен.

С этим вопросом связана проблема природы и силы влияния одной культуры на другую, то есть вопрос о средствах, с помощью которых оказывалось это влияние. С чем было связано данное явление – с завоеванием или колонизацией Египта Месопотамией, с экономическим использованием или просто значительным культурным превосходством? Проще всего приписать культурные изменения внешнему влиянию путем фактической иммиграции – в составе захватнической армии либо посредством колонизации. В этом случае количество и авторитет иноземцев легко объяснили бы перемены.

Но Египет был защищен от вторжения. Любой армии захватчиков пришлось бы преодолеть препятствия в виде пустыни или моря, где они оказались бы отрезанными от основных сил и источников продовольствия. Имея представление о характере вооруженных сил в додинастические времена, сложно поверить, что количество завоевателей, прорвавшихся в долину Нила, было достаточным для того, чтобы захватить власть и занять господствующее положение.

Сложнее опровергнуть возможность колонизации, которая могла идти путем проникновения странствующих народов или посредством основания торговых лагерей. Действительно, приблизительно в то время в Египте появились новые этнические элементы – люди, голова которых была шире, чем у египтян. Однако считается, что этот широкоголовый народ пришел в Египет с севера, тогда как влияние Месопотамии прослеживается в Верхнем Египте. Более того, широкоголовый тип не может быть соотнесен с населением Вавилонии – он был характерен для жителей северных или горных районов.

Продолжая двигаться этим шатким путем, отметим, что египтяне были знакомы с лодками месопотамского типа, так как могли их видеть в самом Египте или в непосредственной близости к нему. Подобный вывод мы делаем, основываясь на изображениях этих транспортных средств, встречающихся на памятниках долины Нила. Наилучшим способом решения этой проблемы является предположение о том, что вавилоняне или некий близкий к ним народ использовали водные торговые пути. Они шли на юг вдоль берега Персидского залива и поднимались по побережью Красного моря. Торговые контакты с Египтом могли осуществляться либо в красноморском порту, например в Суэце или Кусейре, расположенных на восточной оконечности Вади-Хаммамата, либо в самой долине Нила, если торговцы могли пересечь Восточную пустыню. Эти торговцы знали о последних достижениях Месопотамии. Египтяне, находившиеся в оживленной точке пересечения торговых путей, жадно перенимали те элементы месопотамской культуры, которые могли использовать в своих целях. Так при отсутствии фактического завоевания могло происходить завоевание культурное. Но, как и в большинстве случаев, необходимо признать, что наши знания слишком скудны для того, чтобы подтвердить эти предположения.

Таким образом, мы рассмотрели несколько факторов, сыгравших важную роль в подъеме египтян из вязкой глины додинастики на вымощенную камнем дорогу истории.

Торжество широкомасштабной ирригации привело к значительным экономическим и социальным переменам, обусловило прирост населения, увеличение благосостояния, появление правящего класса и профессиональной специализации. Влияние Месопотамии оказалось последним катализатором, который изменил состав вещества. Но остается еще одна загадка: какие внутренние силы привели египтян к новой жизни? Можно ли ответить на этот вопрос очевидными «урбанистической революцией» и воздействием месопотамской культуры? Или все же существовал неизвестный нам фактор, такой как присутствие или отсутствие духовного стремления к новому жизненному укладу? Конечно же наш ответ будет субъективным. Он заключается в том, что некоторые культуры использовали возможности и оказываемое на них влияние, в то время как другие увязали в трясине прошлого. В единственном объяснении этих различий кроется опасность того, что оно может представлять повторяющийся цикл культурного развития. Возможно, существует взросление культуры, когда в стадии юношества она отличается стремлением к переменам и экспериментам, а в более осторожной старости отвергает все новшества. Это правило можно было бы назвать универсальным, но следует отметить, что все культуры, как и люди, различны: кто-то консервативен еще в юности, а кто-то на старости лет ищет приключения. В целом намного безопаснее описывать исторические события с позиций «как это происходило» и не проявлять профессионального интереса к поискам ответа на вопрос «Почему?». Поэтому давайте встанем на твердую почву, сказав, что длительный период додинастики был окончен и с появлением первых династий Египет вошел в мировую историю.

Глава 3

В поисках безопасности и порядка: I–III династии (около 3100–2700 до н. э.)

Что произошло в начале I династии? В определенный момент мы переходим от додинастики к династическому периоду, от доисторического времени к историческому, от темного пролога к сцене с поднятым занавесом, но все еще с минимальным освещением. Почему египетская традиция считает некоего Менеса объединителем Обеих Земель и родоначальником первых династий? Основываясь на скудных источниках, мы можем найти некоторые ответы, но основные элементы этого процесса останутся неизвестными. Мы можем проследить многое из того, что происходило в то время, но никогда не узнаем, какие факторы оказались решающими в процессе становления государства.

Конечно же дата основания государства – это всегда усредненная цифра, выбранная из нескольких дат, то есть, по нашему мнению, момент, в который государство начало функционировать. Ему непременно предшествовал длительный процесс подготовки, на смену которому, вероятно, пришло время укрепления и организации государственной машины. Даже если бы мы были уверены в хронологии раннединастического Египта и утверждали, что Менес совершил ритуал Объединения Обеих Земель в определенные дни некоего года, приближенного к 3100 г. до н. э., то все равно перед нами возник бы вопрос: что же было до и после этой даты?

Все наши знания фрагментарны и имеют небольшое значение. Семья, правившая Верхним Египтом, отправилась на север; завоевав его, она объединила два региона и на границе между севером и югом страны основала столицу Мемфис. Так началась длинная череда династий, правивших около трех тысячелетий. Тем не менее нам неизвестны предки завоевателей с юга, мы не знаем, кем был Менес – историческим лицом или героем более поздней легенды. Также неясно, что именно обозначало «завоевание» и произошло ли оно в течение жизни одного поколения или длилось несколько столетий; приобрел ли Мемфис свое важнейшее значение внезапно и сразу же, или для этого уже существовала определенная почва, или это произошло в ходе более поздних преобразований? И главное, мы не знаем психологического фона – было ли установление власти болезненным и сопряженным с длительным сопротивлением, или Египет был готов к этому и стремился к организации государства, для чего нужно было преодолеть единственное препятствие – внутреннюю борьбу за власть?