Читать книгу "История древней Испании - Юлий Циркин"

На этой стадии очень важную роль играл Тир. В то время как Библ был главным звеном, связывающим Финикию с Египтом, Тир (может быть, вместе с Угаритом) активно участвовал в установлении западных связей[129]. Недаром греческая традиция упорно приписывает именно тирийцу Кадму основание Фив, которые Курций Руф (IV, 4, 20) даже называет тирской колонией наряду с Гадесом и Карфагеном.

Говоря о финикийской колонизации, нельзя забывать, что по существу это была лишь тирская колонизация, ибо единственной метрополией выступал Тир. Это целиком относится и к ее первому этапу. Думается, что выдвижение Тира обусловлено несколькими факторами. Во-первых, это уже отмеченное активное участие именно тирийцев в западных плаваниях и западной торговле. То, что Тир уже во II тыс. до н. э. был морским центром, обладавшим значительным портом, доказывается письмом тирского царя угаритскому[130]. Второй фактор состоял в том, что именно Тир принял беглецов из разрушенного Сидона, что привело к резкому увеличению населения, создав то демографическое напряжение, о котором говорилось выше, и, может быть, вызвало внутреннюю борьбу, отзвуком которой стало предание об основании Тира си-донцами. Наконец, надо иметь в виду ассирийскую угрозу. В результате похода Тиглатпаласара I Библ, Сидон и Арвад уплатили дань ассирийскому царю (ANET, р. 275). И хотя этот поход не привел к включению Финикии в состав Ассирийской державы[131], угроза была слишком значительна, чтобы ею пренебрегать. Вспомним, что много позже Исайя предлагал тирийцам под угрозой ассирийского нашествия переселяться за море. Не надо переоценивать страх перед ассирийцами, но совпадение дат правления Тиглатпаласара 1(1115—1077 гг. до н. э.) и первого этапа финикийской колонизации, как и неупоминание Тира среди данников царя, заставляют предполагать связь между этими явлениями.

Необходимость переселения в далекие страны была использована тирийцами для приобретения значительных экономических выгод. Фукидид (VI, 2, 6), Диодор (V, 20, 35, 4), Псевдо-Аристотель (De mir. ausc. 135) подчеркивают торговый характер деятельности финикийцев. Их важнейшей целью были драгоценные металлы. Недаром пути колонизации упирались в Фасос с его золотыми рудниками и богатую серебром Южную Испанию. Главной задачей промежуточных пунктов было, вероятно, обеспечение этих путей. Но и сами они, видимо, играли некоторую роль в торговле, поставляя серебро и золото, хотя и в меньших количествах, пурпурные раковины, хлеб[132]. В обмен финикийцы продавали масло, различные безделушки и разный мелкий морской товар, как пишет Диодор (V, 35). Под мелким товаром надо, по-видимому, подразумевать разукрашенные ткани, амулеты, изделия из кости и тому подобное[133]. Перед нами типичная колониальная торговля, какую вели карфагеняне на западных берегах Африки много лет спустя (Her. IV, 196) и через два с лишком тысячелетия англичане на берегах той же Африки. Подобная торговля не предполагает значительного уровня развития туземных контрагентов и может сводиться к «немому» обмену, как у тех же карфагенян.

В некоторых случаях финикийцы могли сами эксплуатировать рудники. Так было на Фасосе. Геродот, рассказывая об этом (VI, 47), употребляет слово κτιϭαντε (причастие от глагола κτιζϖ). Он всегда использует этот глагол, говоря об основании города или первом поселении на данной территории (например, I, 16; II, 99; IV, 144). Поэтому и в данном случае можно говорить, что для Геродота финикийцы были основателями фасосских рудников.

Финикийцы основывали и простые опорные пункты для ведения торговли или обеспечения ее безопасности, и фактории без постоянного населения, и якорные стоянки. Выше приводились слова Фукидида (VI, 2,6) о том, что ради торговли ('εμπορια.ενεκεν) финикийцы селились на мысах Сицилии и ближайших островках. В то же время употребление историком глагола οι'κε (в форме имперфекта ϖκουν) показывает, что речь идет не о временных торговых постах, а об относительно прочных поселениях с постоянным населением. В еще большей степени это относится к таким городам, как Утика и Гадес. Юстин (XVIII, 4, 2), говоря об основании Утики, отмечает две причины создания колонии: обилие в Тире жителей и необходимость высылки в колонию молодежи. Высылка излишних и беспокойных элементов населения была бы бесполезной, если бы речь шла о временной фактории, жители которой должны были вернуться. Трехкратная попытка основания Гадеса (Strabo III, 5, 5), вероятно, свидетельствует о непростых отношениях с местным населением[134]. Значит, и существовать этот город мог только как прочный пункте относительно значительным постоянным населением. Об этом же свидетельствует и его название (Гадир — укрепление[135]).

Сохранился миф (точнее, незначительный след мифа) об основании Гадеса героем Архалеем, сыном Финика (Fr. Gr. Hist. III С, 788F). Это упоминание дается со ссылкой на Клавдия Иолая, который включил его в свою «Историю Финикии». К сожалению, об этом историке и о его сочинении известно очень мало. Известно лишь, что он написал «Историю Финикии» не менее чем в трех книгах, и наряду с упоминанием основания Гадеса упоминает также об излечении в Финикии Геракла, т. е. Мелькарта, и об основании финикийцами города Дора на палестинском побережье. Но и то, что сохранилось, представляет большой интерес. Нет никакого сомнения, что перед нами отрывок из финикийской мифологии, хотя имя основателя Гадеса дано в греческой форме[136]. Автор даже пытается объяснить название основанного города иначе, чем это было принято в греческой литературе[137]. По его сообщению, оно происходит от финикийского слова gadron, что означает «построить что-либо из немногого». Это объяснение само по себе неверное, ибо название Гадир, несомненно, связано cgdr — стена и означает, как было сказано, «укрепление». Но Клавдий Иолай, может быть, не очень хорошо зная финикийский язык, связывает его с глаголом gdl — увеличивать[138]. И ссылка на финикийское слово, хотя и неправильно понятое, подтверждает финикийское происхождение мифа, на который Клавдий Иолай ссылается. Архелея он называет сыном Финика. Филон Библский (fr. 39) говорит, что Финик — греческое имя Хна. Последний же является эпонимом ханаанев-финикийцев[139]. Как и некоторые другие семитские народы, финикийцы возводили название своего этноса к мифическому первопредку, каковым и является Хна[140].