Читать книгу "История Венецианской республики - Джон Джулиус Норвич"

Каким-то образом догарессе Вальдраде удалось спастись, но ее ребенок, пронзенный мечом, разделил судьбу отца. Два тела были брошены на корабль и отвезены на скотобойню, где их спасло от надругательства лишь вмешательство некоего Джованни Градениго, «воистину святого человека», который организовал для них скромное погребение. Монастырь Сан Дзаккария стал традиционным местом упокоения почивших дожей, но не могло быть и речи о том, чтобы похоронить там последнего из них. Пьетро и его ребенка тайно перевезли через лагуну, в отдаленное аббатство Сант Иларио, за Фузиной, а венецианцы, поостыв, начали приводить в порядок разрушенный город.

Пожар уничтожил или сильно повредил около 300 зданий, среди них и собор Сан Марко, Дворец дожей и недавно построенную церковь Санта Мария Дзобениго. От старинной церкви Сан Теодоро, возведенной в то время, когда даже церкви строили из дерева, не осталось и сучка. Венеция избавилась от дожа, но дорого заплатила за свою ошибку.

Пьетро Кандиано был порождением своего века, того столетия, что последовало за распадом империи Карла Великого в 888 году и политической нестабильности в Италии. Ломбардия на севере более пятидесяти лет оставалась добычей ветров, вернувшихся из Венецианской лагуны. Византийская империя на юге демонстрировала все большую неспособность контролировать как ломбардских князьков, думавших лишь о собственном величии, так и приморские города-республики Неаполь. Амалфи и Гаэту, чья лояльность зависела от того, с какой стороны дует наиболее благоприятный торговый ветер. При папском дворе тоже было неспокойно: Иоанна X в замке Святого Ангела удушила дочь его любовницы. Она хотела поставить на его место своего сына-бастарда от прежнего папы. Иоанна XII возвели в сан в возрасте семнадцати лет. Во время его правления, согласно Гиббону, «мы с удивлением узнаем, что Латеранский дворец превращен в школу проституции. Изнасилования девственниц и вдов отвадило женщин от посещения могилы святого Петра: они опасались, что во время поклонения его наследник подвергнет их насилию».

Но Иоанн XII не только олицетворял распущенность папства, сам того не зная, он был также ответствен за спасение Италии. В 962 году, беззащитный против вторжения короля Беренгара II на севере, он обратился за помощью к герцогу Оттону Саксонскому, который только что выгнал венгров из Ломбардской долины и был доминирующей силой в Северной Италии. Оттон поспешил в Рим, где Иоанн — без сомнения, помнивший о правлении папы Льва и Карла Великого — тут же сделал его императором. Это погубило папу. Уже одного распутства было достаточно, но когда двумя годами позже он проявил непочтительность по отношению к императору, которого сам же и создал, последний немедленно созвал синод и сместил его. Беренгар скоро сдался, империя возродилась и продержалась в той или иной форме до нашествия Наполеона.

В Южной Италии новые порядки не возымели немедленного эффекта. Прежде чем там наступят изменения, минет сто лет и произойдет норманнское завоевание. Север, однако, выразил возмущение распущенностью последних лет. Возможно, сыграло роль скорое наступление нового тысячелетия. Многие верили, что вместе с этим придет и конец света. Такие настроения, возможно, побудили венецианцев избавиться от четвертого Кандиано. 12 августа 976 года в кафедральном соборе Сан Пьетро ди Кастелло они избрали следующего дожа.

Пьетро Орсеоло I стал единственным венецианским дожем — возможно, и единственным главой республики в мире, — которого впоследствии канонизировали. Заслужил ли он этот статус, неизвестно. В пятьдесят лет он оставил жену, ребенка, тяжкие политические обязанности и отправился в монашескую келью. Вряд ли такой поступок посчитали бы сейчас достойным канонизации. С самой юности Пьетро Орсеоло был настоящим аскетом. За короткие два года правления Венецией он проявил себя мудрым и милосердным правителем. Орсеоло принял республику в тяжелом финансовом положении. Кандиано опустошил казну. Догаресса Вальдрада, нашедшая убежище при германском дворе императора Оттона, требовала вернуть свое огромное приданое. Центральная часть Венеции требовала перестройки. Опустошение было таким огромным, что Орсеоло вынужден был перевести правительство в собственный дом, который стоял за обугленным остовом Дворца дожей. Оттуда он каждый день шел пешком — приводить город в порядок. Впервые все венецианцы были обложены церковной десятиной. Вальдрада, которой еще повезло остаться в живых, получила назад свое приданое. Дож пожертвовал большую часть своих личных денег — говорят, он согласился в течение восьмидесяти лет выплачивать каждый год по 8000 дукатов на восстановление Дворца дожей и собора Сан Марко, а также на возведение новой больницы примерно на том месте, где сейчас стоит библиотека Марчиана.[26]

Слишком скоро, однако, на сцену явилась мрачноватая фигура некого Гварини, аббата монастыря Сен Мишель де Кукса, недалеко от Прада во французских Пиренеях.[27] Мы не можем сказать, насколько виновен этот человек за последующие действия дожа. Возможно, он был агентом императорского двора, где неуспокоившаяся Вальдрада выдвинула еще один иск к Венеции, и в этом ей с энтузиазмом помогал зять, Витале Кандиано, патриарх Градо. Возможно, он был просто одним из добросовестно заблуждавшихся средневековых священников, чей идеальный мир ограничивался огромным монастырем. Всю свою жизнь он убеждал то одного, то другого властителя уйти в монастырь. Впрочем, может, Гварини не был ни тем, ни другим.

Петр Дамиани, самый немилосердный из всех святых, считал, что всему виной были угрызения совести самого дожа, которого он обвинял в соучастии в заговоре против его предшественника и в разрушении Дворца дожей. При первом визите Гварини в Венецию в 977 году его увещевания — если действительно они имели место — не возымели действия. Год спустя, однако, под предлогом паломничества в Иерусалим аббат снова приехал, и на этот раз преуспел. Это был плохой год. Оппозиция плела интриги как в самом городе, так и за его стенами. Всем очень не понравилась десятина, и хотя Пьетро Орсеоло платил, как и прежде, он, без сомнения, понял, что щедрость и популярность — две разные вещи. Возможно, он начал подозревать в себе недостаток сил сопротивляться давлению, которое на него оказывалось. 1 сентября 978 года он принял легкое решение и сбежал. Под покровом темноты, в сопровождении зятя, Джованни Морозини, и некого Градениго — скорее всего, того, кто похоронил трупы Кандиано за два года до этого, — он перебрался через лагуну в Сант-Иларио, где их уже поджидали лошади. Перед побегом он сбрил бороду и ушел никем не узнанный. Через несколько недель бывший дож был уже в безопасности, в аббатстве своего друга. Он прожил там еще девять лет, там же. вплоть до 1732 года, хранилось его тело. В том году после канонизации его мощи по приказу Людовика XV вернули в Венецию.