Читать книгу "Моя девушка уехала в Барселону, и все, что от нее осталось, - этот дурацкий рассказ - Алекс Дубас"

– О маленькой креветке, – засмеялась Катарина, – о том, как она путешествует под водой и хочет понять, что же там, наверху? Она набирается сил, выныривает и в течение одной секунды успевает увидеть солнце и много зелени. Она думает, что видела рай.

Заметив мое разочарование, Катарина озаботилась:

– Тебе не понравилось?

– Что ты! Ты так чудесно поешь, спасибо тебе. Мне вообще трудно представить, что ты что-то делаешь плохо.

Она опять залилась смехом и потащила меня танцевать. Мы кружили в танце по комнате, потом с ней кружил ее брат, а я танцевал с ее свояченицей. Потом с Нюрой. Потом мы танцевали со священником. Я – в халате, он – в рясе.

Гости слились в безумном радостном хороводе.

Все смешалось в доме Гавартинакисов.

Все счастливые семьи похожи друг на друга.

* * *

Проснувшись, я первым делом подумал о Катарине.

Значит – влюблен!

Джекпот! Бинго!

Счастье!

Бывает так, что вот знакомишься ты с новой девушкой.

Вечер, хорошо, а утром просыпаешься и думаешь, ощупываешь себя так мысленно, все тело, и спрашиваешь: влюблен?

К сожалению, ответ всегда такой: уф, нет. Увы.

А влюблен ты тогда, когда этот вопрос себе не задаешь.

И влюбиться по плану, конечно, нельзя. Но всем же этого так хочется! Потому что все прекрасно знают, что чудесней состояния влюбленности ничего и не придумано. Испытав однажды это приключение, ты попадаешь в зависимость моментально. И, старея, бредешь потом по жизни в поисках этого наркотика, прекрасно понимая, что ничего более пронзительного тебе испытать никогда не придется. Ни победы в бизнесе, или в спорте, или в постели, ни даже моменты, когда ты сам являешься объектом любви, не принесут тебе такого же качества счастья, как влюбленность.

Я лежу в кровати и смотрю в окно. Там много зелени и солнца. Я вспоминаю впечатления креветки из вчерашней песенки. Пытаюсь представить, как обнимаю и целую Катарину. У меня это плохо получается.

Когда в тебе только-только проснулась настоящая любовь, ты даже и не помышляешь о сексе! Ну да, ты знаешь, что когда-то все будет хорошо. Что это придет. Но не сейчас. Разве можно заниматься любовью с небом? С облаком? С ароматом? Нет – пока ты можешь его только вдыхать.

На стуле аккуратно разложены выстиранные и выглаженные вещи.

Я одеваюсь и осматриваю картины. Одежда пахнет свежестью и чабрецом.

Над моим изголовьем в убедительной рамке висит портрет Сократоса, теперь уже близкого мне человека. Рядом с ним, но чуть пониже, какая-то унылая мазня. Скособоченная избушка на тусклом фоне.

– Любуешься моим Ван Гогом, Артур?

Я обернулся. Оказывается, Марко неслышно вошел в комнату.

– Да, доброе утро.

– Утро. Это ранняя его работа. Еще до всех этих фиолетово-желтых прованских красок и периодов. Потом покажу тебе еще Сезанна. Сынок, я жду тебя на террасе с кофе. Обсудим твои дела. А потом, если хочешь, присоединяйся к нам – мы пойдем и отдадим отца морю.

– Развеете прах?

– Он так хотел.

На террасе накрыт стол. Помимо кофейника и чашек на нем стоит уже знакомый мне аквариум с пауком. Марко подкармливает его сверчками. Достает пинцетом насекомое из жестяной банки и кидает в аквариум.

– Присаживайся. Знакомься. Это – Луиза-Фернандетта. У меня еще живет Мария-Гертруда, но она приболела.

– Мы уже знакомы, я вчера в ее присутствии омывался водой. Не знал, что она – девушка.

А вот и сравнение для Марко. Он – вылитый паук. Точно. Шея почти отсутствует, и две длинные подвижные руки, хотя кажется, что у него их, как у Шивы, в несколько раз больше.

Луиза-Фернандетта не спешит поглощать ночных певунов. Наверное, ждет, когда их соберется побольше. И правильно, я не встречал людей, которые бы ели макаронины по одной.

– Друг мой, Гюнай рассказал твою историю. Любовь – великое чувство. Я знаю, что это такое. И помогу тебе добраться до своей возлюбленной.

Как же я забыл об этом? Все мои мысли с утра были заняты исключительно Катариной. Меньше всего мне сейчас хотелось уезжать отсюда. Господи! Что же делать?

– Ты полетишь сегодня ночью. На регистрации ты подойдешь к правой стойке, парень особо паспорт проверять не будет. И не обратит внимания на отсутствие у тебя визы. Не волнуйся, он кое-чем мне обязан.

Я слушаю вполуха, потому что из дома вышла она! Вот рассказываю вам, а у самого мурашки по телу! То, что на планете Земля существует девушка Катарина Гавартинаки, очень примиряет с этой планетой. И вы, те, кто сейчас поскуливает в своих городах о том, что не осталось хороших девушек, знайте – они есть! Вот хотя бы она.

Катарина в легком сарафане подходит к нам и обнимает папу. Мне она говорит:

– Поедем кататься на велосипедах? К бабочкам?

– К бабочкам?

– На Родосе есть маленький заповедник. С гигантскими бабочками. Маленький с огрооооомными! – она смеется и убегает.

Вот, казалось бы, что она такого сказала? Важного, глубокого? Но как же здорово, что она сказала именно это! И как же я сейчас все и всех люблю! И бабочек, и Марко, и даже мохнатую Луизу-Фернандетту я готов сейчас погладить. Правда, осторожно.

– Ты слышишь меня, сынок?

– Что? Простите.

– Говорю, что в Афинах визу тоже проверять не будут, поскольку прилетишь ты внутренним рейсом. У тебя есть деньги?

– Немного. Я просто не знал, что так получится…

– Ерунда. Я спросил, потому что мне приятно тебе помочь. В Афинах возьмешь такси. Если надо, могу дать номер телефона – закажешь музыкантов. Ну, чтобы прийти с оркестром под окно ее номера.

Катарина выводит за рога из гаража велосипеды. Один, потом второй. Подмигнула мне. Улыбается. Или щурится от солнца?

– Не нужно музыкантов, Марко.

Он проследил за моим взглядом.

– Катарина – это моя душа. Ну, как знаешь.

– Мы ждем вас на пирсе в час дня! – Это он уже крикнул вдогонку нашим велосипедам.

Отныне все девушки, все женщины, которых я повстречаю в жизни, так или иначе у меня в голове будут сравниваться с Катариной. Теперь у меня есть такой эталон.

Вот он катит впереди меня в развевающемся платье.

Почему древние бородатые жители этой страны назвали созвездие Волосы Вероники? Имя Катарина подошло бы ему гораздо больше! Иногда она оборачивается: не отстал ли я? И каждый раз награждает меня поощрительной улыбкой.

Огромные бабочки, размером с Луизу-как-ее-там-Фернандетту, доверчиво садятся нам на плечи, ладошки и макушки. Платье Катарины все в цветах. И в настоящих бабочках. Я хочу сказать о них что-то умное, красивое, в тему, но не те книги Набокова я, видимо, читал в юности. И как перевести на английский слово «порхают», я тоже не знаю.