Читать книгу "Из жизни двух городов. Париж и Лондон - Джонатан Конлин"

Основной вывод, сделанный автором «Набросков», таков: преимущества жизни в «образцовых домах» многократно перевешивают их недостатки.

Низкая арендная плата, повышенная чистота кухнях и санузлах, добрососедские отношения как между детьми, так и между взрослыми жильцами, и, главное, добровольное ли, вынужденное ли милосердие: здесь невозможно полностью «забыть» о больных родственниках и стариках. Основной же недостаток этих жилищ — скученность и отсутствие понятия «личное пространство», а также постоянные сплетни, мелочные ссоры и интриги кумушек-домохозяек. Однако даже они не так уж вредны, поскольку привносят в унылую монотонность бедняцкой жизни огонек страсти и, пусть мелочного, но сильного чувства.

В силу понятной логики большинство описаний «типовых домов» этого периода создано или теми, кто их разрабатывал, или теми, кто писал критические статьи в архитектурные журналы. Это значит, что чаще всего наблюдения и выводы основывались либо на быстром просмотре чертежей, либо, в лучшем случае, поспешной прогулки по уже законченному, но еще не заселенному дому. Конечно, они тоже заслуживают пристального внимания, поскольку выражают общее мнение на новую застройку и ее обитателей, однако из этих описаний невозможно понять, какой на деле была жизнь тех, кому посчастливилось туда попасть. В этом смысле гораздо больше информации можно почерпнуть из «Набросков». Хотя их автор несравненно превосходила своих соседей в образованности и кругозоре, ее рассказ ясно свидетельствует, что попытки архитекторов обособить квартиры и минимизировать общение соседей по лестнице провалились, хотя в целом проект многоквартирных домов нельзя назвать провалом.

Но неужели именно в многоквартирных домах лондонцы видели свое будущее? Архитектурный критик Джеймс Хоул, выступивший с докладом на Международной выставке здравоохранения 1884 г., так оценил эту перспективу: «Я совершенно уверен, что высотные здания, забитые крошечными квартирками, никак не подходят для счастливого будущего наших детей. Да и вообще жизнь в таких условиях вряд ли представляет собой пределы чаяний и надежд британской нации».

Были и другие общественники-реформаторы, например Октавия Хилл[35], которым не нравилась сама идея многоквартирных домов. Хилл предпочитала двухэтажные террасные дома-коттеджи, которые также появились в Лондоне, когда стало возможным приобретать участки «карманного размера». Три ее «проекта», построенные в 1880-х в боковых улочках Саутварка, дожили до наших дней. Коттеджный комплекс «Гейбл» на улице Садри — прелестный, радующий глаз зеленый оазис, однако как модель городской застройки эти проекты оказались нежизнеспособны.

«Типовые дома» убедительно доказали, что жилье с высокой плотностью населения не обязательно должно означать высокий уровень смертности. После первого всплеска энтузиазма, приведшего к созданию в 1889 году Совета лондонского графства, в самом начале 1890-х годов Совет начал строительство собственного жилья, сдав в 1893 году первый многоквартирный дом на улице Баундари. Его устройство в значительной степени было перенято у MDC, вплоть до трех процентов чистой прибыли инвесторам.

Кстати сказать, деятельность аналогичной организации во Франции, Société de cités ouvriers de Paris (Ассоциации рабочих городков Парижа), возникшей в 1849 году и занимавшейся строительством социального жилья, оказалась далеко не такой успешной. Из всех грандиозных планов строительства «рабочих городков» в каждом районе Парижа осуществлен был лишь один: «Городок Наполеона III», жилой комплекс из трех- и четырехэтажных зданий на улице Рошешуар, построенный в 1853 году, не принес большой радости ни устроителям, ни рабочим. Рабочие возмущались горой бюрократических формальностей и ограничений, регулировавших жизнь в «бараках» (как они окрестили свое новое жилье). Власти же, в свою очередь, опасались последствий скопления большого количества рабочих в непосредственной близости друг к другу, считая, что проживание под одной крышей может породить в их головах «социалистические глупости», а также способствовать сексуальной распущенности и разврату.

Горячие штучки

Должно быть, Перси Пинкертон почувствовал облегчение, узнав, что вышедший в его переводе в 1895 году роман Эмиля Золя «Pot-Bouille» — «Накипь» — в английском варианте получил название «Беспокойный дом». Литератор и полиглот, Пинкертон много лет успешно переводил на английский язык оперные либретто (включая либретто оперы «Богема»), мемуары и другие литературные произведения с немецкого, итальянского, русского и французского языков. Романы Золя вызвали у англичан настоящий шок. В 1891 году Королевский театр поставил пьесу по роману «Тереза Ракен»[36]. В 1895 году в Лондоне, в издательстве Генри Визетелли, вышли переводы романов «Марсельские тайны», «Страница любви», «Дамское счастье» и «Сказки к Нинон». Как и «Накипь», «Дамское счастье» и «Страница любви» входили в состав знаменитого двадцатитомного собрания сочинений Золя «Ругон-Маккары, естественная и социальная история одной семьи в эпоху Второй империи». В этом грандиозном цикле романов с беспрецедентным реализмом писатель попытался обследовать все закоулки политической, религиозной, артистической, экономической и общественной жизни Франции. В романе «Накипь», в частности, рассказывается о развратном поведении обитателей вымышленной квартирки в доме по улице Шуазель.

Пинкертон мог не беспокоиться о своей репутации переводчика: на страницах лондонских литературных журналов не появилось ни одной рецензии на «Беспокойный дом». Роман даже не поступил в открытую продажу, а распространялся из-под полы. Однако опасаться все же стоило: Пинкертон прекрасно помнил, что, когда Генри Визетелли в 1886 году выпустил в своем издательстве «Накипь», его затаскали по судам по обвинению в пропаганде непристойности[37] — и это притом, что Визетелли выкинул из романа почти треть самых смачных сцен! По сути дела первое название английского варианта «Накипь» Pot-Bouille — «Горячие штучки» — совершенно не соответствовало его содержанию: в английском переводе «штучки» оказались в лучшем случае «еле теплыми». Однако даже эти «кастрированные» сексуальные сцены показались Национальной ассоциации бдительности возмутительными. После двух лет тяжб «Горячие штучки» были запрещены к изданию, а от Визетелли потребовали уплатить штраф в 100 фунтов. Либеральные члены парламента и члены ассоциации утверждали, что Визетелли и другие, такие же распущенные издатели, находятся в сговоре с борделями и поставляют им юных дев, чьи когда-то невинные души были «осквернены и развращены» чтением порнографической литературы. Да, воистину в Англии читать книги Золя могли только посвященные. Даже Артур Конан Дойл, отправившись в театр смотреть спектакль «Тереза Ракен», предусмотрительно оставил свою жену дома.