Читать книгу "Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий - Венди З. Голдман"

Многих работников заводов коммунисты отказывались призывать к участию в государственной кампании по займам. В одном из отчетов отмечалось, что их настроения «были почти такими же, как настроения рабочих». Некоторые игнорировали партийную дисциплину и высказывались против займов. В Брянске один коммунист, работавший на токарном станке в механическом цехе завода, заявил на митинге: «Для чего нужен этот заем? Зачем нам нужна вторая пятилетка, если мы ничего не получили от первой? Сейчас невозможно жить. Пусть улучшится положение рабочих, и тогда мы подпишемся на новый заем и выполним вторую пятилетку». На профсоюзном собрании завода им. Марти старый рабочий — член партии — встал и объявил: «Снабжение рабочих все хуже и хуже. Рабочего кругом прижимают. Снижают зарплату». Достав свой партийный билет, он бросил его со словами: «Вы мне рот не заткнете». Работница текстильной фабрики в Иваново — коммунистка отказалась идти на партийное собрание, посвященное подписке на госзаем. «Я не пойду, и не подписывайте меня», — заявила она. «Везде одни жулики. Нигде нет справедливости. Если вы подпишете меня, я выйду из партии». Многие рабочие-коммунисты, глубоко оскорбленные растущей дистанцией между рабочими и начальством, считали, что бремя займов должны нести более привилегированные слои населения. Один рабочий-коммунист кожевенного завода в Клину заявил: «Пусть подписываются начальники, у которых больше зарплата, и которые имеют собственные магазины». Другой кандидат в члены партии на том же заводе сердито отреагировал на попытки активистов включить его в список на заем. «Вы нас накормили? Вы нам дали хлеба?» — спросил он. Вы умеете агитировать на займы. Вы толстые, сытые и довольные, а мы голодные. Да, сейчас каждый голодает. Пока вы не стоите вместе с нами в очередях, пока вы получаете другой паек, и пока вы не исправите ситуацию, ни один рабочий не подпишется ни на копейку».

Многим членам партии совесть не позволяла убеждать рабочих продолжать жертвовать собой во имя индустриализации. Когда в 1933 году начался очередной рост цен, политику партии рабочим разъясняли на партсобраниях. Один член партии в замешательстве заметил другому: «Как мы можем это объяснить рабочим, когда некоторые из них получают так мало?» Когда в 1932 году повысили нормы выработки на Каменской бумажной фабрике в Московской области, на одном из таких собраний рост цен осудил нормировщик.

«Ни в одной капиталистической стране не эксплуатируют рабочих так, как на Каменской фабрике, — громогласно заявил он под одобрительные аплодисменты. — «Тут крадут у рабочих зарплату недовыписывают работу». Никто из членов партии, профсоюза или комсомола не сказал в ответ ни слова. Вскоре после собрания и нормировщик, и председатель завкома профсоюзов были уволены.

Некоторые рабочие-коммунисты осуждали политику партии и профсоюзов в целом. Егоров, член партии, рабочий фабрики «Парижская Коммуна» в Иваново резко осудил профсоюзы, заявив, что они «хуже, чем в капиталистических странах». А член партии на заводе им. Козицкого в Ленинграде сказал своим товарищам по работе: «Все их разговоры на собраниях — это пускание пыли в глаза. А потом они пишут в газетах о нашем активном участии». На машиностроительном заводе «Красное Сормово» в Нижегородской области член партии гневно выговаривал профсоюзному активисту ищущему поддержку среди рабочих: «Это ваш закон, ваша власть — вы делаете все, что хотите». Голод, хаос, падение уровня зарплаты, страдания рабочих и крестьян — все это оказывало чудовищное давление на рядовых коммунистов. Для многих из них становилось невозможным оправдать политику которая была причиной таких трудностей. Колебания и разочарование рядовых членов партии не могли не влиять на настроения партийных руководителей. В 1932 году зарождавшееся недовольство переросло в острую критику политики Сталина в области промышленности и сельского хозяйства.

Обломки оппозиции

В 1920-е годы внутри партии сложились многочисленные группировки, отражающие существование в партийном руководстве различных подходов к определению внешне- и внутриполитического курса, экономики, профсоюзов, культуры, права и семейных отношений. Обсуждение любого вопроса сразу вызывало горячую полемику. Члены партии объединялись в группы, перегруппировывались внутри временных блоков, гибко приспосабливаясь к изменениям партийной политики. В то же время более глубокие противоречия, вызывающие разногласия по вопросам основного курса и власти, раздирали партию на части. В 1923 году многие члены партии примкнули к Троцкому, который критиковал бюрократизацию государственного аппарата и эрозию партийной демократии. В 1925 году аналогичные взгляды высказывали лидеры партии Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев — в ответ на усиление личной власти Сталина. В 1926 году Троцкий присоединился к «объединенной оппозиции» Зиновьева и Каменева, которая нашла широкую поддержку на предприятиях, среди студентов, и особенно в Ленинграде, где позиции Зиновьева были особенно сильными. Но в 1927 году Сталин и его сторонники взяли верх в руководстве ВКП(б). Троцкий был исключен из партии и в итоге выслан за границу Зиновьев и Каменев лишились своих постов. Их сторонники хранили молчание. Одни смирились, другие были высланы из страны или отправлены в ссылку.

В 1929 году с принятием первого пятилетнего плана многие из тех, кто ранее поддерживал Троцкого, отреклись от него, заявив о поддержке курса правящего партийного большинства. Ими двигало страстное желание работать в промышленности, где они получили видные должности. В то же время партийных лидеров — Бухарина, Рыкова и Томского, не согласных с новой политикой партии, в частности, с конфискациями зерна и коллективизацией, считали «правыми уклонистами», и принудили их публично отказаться от своего мнения. Председателя ВЦСПС Томского уволили и провели тщательную чистку среди его сторонников. Многие из этих «правых» нашли работу в Народном комиссариате труда, возвратились в ряды профсоюзов, а затем, когда в 1933 году НКТ был ликвидирован, и в ВЦСПС.

В 1932 году оживились мелкие оппозиционные группы «левых» и «правых». Некоторые бывшие «левые», занявшие ведущие посты в промышленности, встречались с Троцким и его сыном в Берлине. Представитель «правых» М. Н. Рютин, исключенный из партии в 1930 году, организовал тайную оппозиционную группу в знак протеста против политики Сталина и методов его руководства. Многочисленные копии его 194-х страничного манифеста, известного как «платформа Рютина», распространялись среди членов партии в различных городах страны. Группа Рютина была изгнана из партии, ее члены арестованы. «Платформа Рютина» привела в ужас сталинское руководство и сыграла значительную роль в последующих обвинениях против партийных лидеров. Другие члены партии правого и левого толка, включая Томского, Рыкова, В. В. Шмидта и И. Н. Смирнова, были понижены в должности, подвергнуты порицанию, изгнаны из рядов партии или арестованы. Однако на видных постах в профсоюзах, промышленности, органах управления экономикой и прочих государственных учреждениях бывшие оппозиционеры все еще удерживали свои позиции. В январе 1933 года на пленуме Центрального Комитета ВКП(б) один из делегатов отметил, что в партийных и государственных организациях полно критики и недовольства. «Если вы хотите услышать отвратительные анекдоты о работе партии, — сказал он, — посидите в столовой Совета Народных Комиссаров».