Читать книгу "Лунный ветер - Евгения Сафонова"

Глядя на могилу, мистер Форбиден коснулся хлыстом надгробия.

— Как удивительна и внезапна жизнь, не правда ли, мисс Лочестер? — отстранённо молвил он. — Ещё совсем недавно этот старый добрый малый дышал и, полагаю, даже не думал умирать; а сегодня лежит тут и, вероятно, немало веселит богов удивлением по поводу данного факта. Люди такие смешные в своём вечном наивном эгоцентризме. — Концом хлыста он обвёл один из бузинных листьев, высеченных на камне. — Вы ни разу не пытались представить мир, в котором нет и никогда не было вас?

Вопрос был неожиданным и внезапным. Таким внезапным, что я почти помимо воли тут же попыталась это вообразить. Что я никогда не рождалась, что сейчас меня нет там, где я стою, — а между тем всё идёт своим чередом: солнце, вставшее утром, пробивает сквозь тучи свой угрюмый свинцовый свет, ветер ластится меж могил, оглаживая серебристые листья ивы, а мой собеседник смотрит на существующую вместо меня пустоту.

У меня получилось всего на один миг.

Ощущение было настолько странным, что у меня закружилась голова.

— Любопытный опыт. — Конечно, мистер Форбиден наблюдал за мной, и моя попытка не укрылась от его пугающей проницательности. — В сравнении с масштабами Вселенной люди немногим больше бабочек-однодневок, однако в своих головах они — её неизменный центр. Весь мир вертится вокруг них, солнце и луна сопровождают их по небосводу. В нас природой заложено поразительное самомнение, наше сознание устроено абсолютно эгоцентрично, но гордыню почему-то считают грехом. — Он пожал плечами. — Забавно, что ни говори.

Я задумчиво изучала взглядом его профиль: высокий чистый лоб, который редкими параллельными ниточками прорезали морщины, ироничный излом тёмных бровей, тонкий нос, самую капельку загнутый книзу, заставляющий вспомнить о хищных птицах. Морщины легли и вокруг этого носа, прочертив на лице две глубокие складки, убегавшие вниз к уголкам губ, и у разноцветных глаз, спрятавшись там тонкой сеточкой. Это было лицо человека, который действительно повидал очень и очень многое, и большая часть этого «многого» была тем, что не могло не оставить после себя хмурый морщинистый след.

Удивительно. Он не был молод. И совсем не походил ни на благородного рыцаря, ни на прекрасных принцев из сказок.

Тогда почему он кажется мне привлекательнее всех мужчин, что я видела в жизни, включая Тома, которого проще простого представить на белом коне, в золотой короне и сияющих доспехах?

— Вы совсем не любите людей, мистер Форбиден? — колко осведомилась я, отвлекаясь от странных смущающих мыслей.

— Скажем так: не дай боги, чтобы люди относились ко мне так же, как я к ним. Quod ab initio vitiosum est, tractu temporis convalescere non potest.[16]

— Sua cuique sunt vitia. Animus superiora capessat necesse est,[17] — парировала я. — Жить мизантропом, должно быть, тяжело.

— Не тяжелее, чем юной свободолюбивой максималисткой с головой на плечах, да к тому же весьма привлекательной. — Не глядя на меня, мистер Форбиден усмехнулся. — Сделав вас своей любимицей, ваш отец оказал вам дурную услугу. Он воспитывал вас так же, как воспитывал бы сына, с небольшими поправками на то, что вы всё-таки девочка. В итоге он сделал вашу жизнь куда сложнее, чем если б был к вам столь же равнодушен, сколь к вашей сестрице. Позвольте угадать: с его тайного позволения вы с детства таскали у него газеты, а из библиотеки — «мужественную литературу» вроде Шекспира? Читали запретные для хрупких трепетных дев новости о политике, скандальных разводах и кровавых убийствах, проливали слёзы над историей Ромео и Джульетты?

— Нет. Не проливала, — произнесла я. Даже не комментируя остальное, испытывая забавное удовлетворение от того, что он ошибся хоть в чём-то. — Я плакала о судьбе короля Лира, мне было жаль Макбета, но Ромео и Джульетта оставили меня равнодушной.

Это заставило его снова взглянуть на меня:

— Почему же?

— Я считаю, им повезло, что их история закончилась именно так. Лишь благодаря печальному концу она останется в людской памяти великой историей любви. Если б ничто не мешало им быть вместе… — я рассеянно повела рукой, пытаясь не выказывать волнения, снова охватившего меня под его пристальным взглядом. — Ромео был ветреным юношей. На тот бал, где они повстречались с Джульеттой, он пришёл, будучи влюблённым в другую девушку, но мигом позабыл о ней, увидев новое хорошенькое личико. Заполучив Джульетту в законные супруги, очень скоро Ромео остыл бы и к ней, и вместо трагической поэмы о несчастных влюблённых мы получили бы весьма некрасивую историю о бедной жене гуляющего повесы.

Он расхохотался, запрокинув голову, но не отводя глаз.

— Вы уверены, что вашей достопочтенной матушке вас не подкинули? Фоморски забавно слышать подобные рассуждения из уст дочери кого-то вроде неё. — Даже когда мистер Форбиден перестал смеяться, широкая улыбка не исчезла с его губ. — Значит, история влюблённых голубков не вызвала у вас особых переживаний, но вы сочувствовали предателю и убийце Макбету?

— Ромео тоже убивал. А Макбет — несчастный человек. Он попался в ловушку пророчества и собственной жены, которая была куда более алчной и властолюбивой, чем её супруг. При других обстоятельствах он мог остаться верным подданным и блестящим полководцем, прославившим своё имя в веках, а не запятнавшим его.

— Как интересно. — Наконец выпустив меня из незримых пут своего взгляда, мистер Форбиден отвернулся, с улыбкой посмотрев на дорогу, по которой к Хэйлу стремительно приближался всадник на каурой лошади. — А что же вы скажете…

Вопрос неожиданно оборвался.

В следующий миг мой собеседник стремительно крутанулся на каблуках, развернувшись прочь от дороги. Я недоумённо посмотрела на него, пытаясь понять причину и этого действия, и его внезапного молчания. Смутно подозревая, в чём она может крыться, внимательнее присмотрелась к всаднику, который уже скакал мимо кладбищенской ограды.

Характерный чёрный плащ из плотного сукна — с длинными рукавами, узким стоячим воротником и отсутствием каких-либо украшений — был более чем узнаваем.

Я озадаченно следила, как незнакомый служитель Инквизиции, прорысив мимо храма, въезжает в Хэйл, чтобы исчезнуть за поворотом деревенской улочки. Вновь посмотрела на мистера Форбидена, который обернулся через плечо, вместе со мной провожая приезжего взглядом.

Недобрым, тяжёлым, почти пугающим взглядом.

— Служитель великого ордена в этом милом местечке, — протянул хозяин Хепберн-парка. — Как интересно.

Я сжала в пальцах тонкую ткань юбки, лихорадочно соображая, что может означать подобная реакция.

Инквизиция уже века хранила наши земли от тёмных сил. В неё входили Охотники, разбиравшиеся со всяческой нечистью, и непосредственно Инквизиторы, охотившиеся на магов-отступников. Форму они носили одну и ту же, но если Охотники всегда были магами, то Инквизиторы — нет: противомагическое оружие мог использовать лишь тот, кто сам не владел магическим даром.