Читать книгу "Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - Дмитрий Веденеев"

Агентурно-оперативная работа получила весьма высокую (граничащую с восторженной) оценку в служебных аттестациях, благо их еще не писали дубово-казенными штампами.

«Самый лучший» борец с церковью

1 января 1926 г. В. Горожанин так аттестовал подчиненного: «…Уполномоченный группы по духовенству… Из очень немногих работников-чекистов, специалистов по духовным делам, по-видимому, самый лучший. Провел очень тонкую и сложную работу по укреплению обновленчества (Это не опечатка. – Прим. авт.) на Украине. Незаменимые его качества – умение разговаривать с попами и способность к вербовке… Незаменимый специалист в порученной ему области. Горизонт в работе большой и глубокий»[59]. В характеристике за 1929–1930 гг. указывалось, что Карин «имеет большие заслуги по борьбе с церковной контрреволюцией на Украине».

Начальники не жалели эпитетов для похвалы: «В работе тов. Карина много образцов агентурного совершенства. Был случай, когда в Киев съехалось на совещание около 30 епископов, известных своей контрреволюционной деятельностью. В течение нескольких дней епископы были настолько обработаны, что стали беспрекословно выполнять директивы ГПУ» (видимо, речь шла о съезде епископов-«самосвятов» Украинской автокефальной православной церкви)[60].

Отметим, что агентурная работа «по церковникам» велась планомерно и с размахом. Судя по смете на первое полугодие 1926 г., в ГПУ по РПЦ и «обновленцам» «работало» по 84 секретных сотрудника («сексота», то есть тех, кто негласно принимал участие в активных оперативных мероприятиях и разработках), 66 – по УАПЦ, 36 – по «Собору епископов», 24 – по ДХЦ, 84 – по протестантским конфессиям (всего по УССР – 378 с месячным окладом 20 рублей каждому). На каждый католический костел полагалось по два сексота. Более того, в руководящих звеньях конфессий вербовались платные осведомители. Наибольшую мзду полагалось отколовшимся (по воле ГПУ) от УАПЦ деятелям Действенно-Христианской церкви (ДХЦ) – «единственным их стимулом могут быть деньги», – честно отмечала 3-я группа. Всего ГПУ просило выделить по «церковной линии» на указанный период 81 540 рублей[61].

В результате, констатировало ГПУ, удается «руководить» основными конфесссиями, кроме УАПЦ (где «агентура только информирует нас о нелегальных мероприятиях»), в остальных же религиозных течениях верхушка «не только выполняет указанные функции, но и делает по нашему указанию церковную политику».

Фамилия «Карин» нередко встречается в воспоминаниях выживших церковных деятелей того времени в контексте плетущихся ГПУ интриг и подготовки очередных нестроений в таком духе: «…Архиепископ Георгий стал обвинять епископа Макария и епископа Сергия и других в неправильной линии поведения, говорить о каком-то предательстве и даже послал в Москву… с секретным письмом к митрополиту Михаилу (Ермакову), стремясь возбудить недоверие экзарха к ближайшим и проверенным сподвижникам. Он уговаривал “приехать в Киев и здесь на месте решить все дела”, загадочно намекая на какие-то обещания сотрудника ГПУ Карина». О нем как о «главном уполномоченном Харьковского ГПУ по религиозным делам» говорили и в связи с инспирацией соборов УАПЦ[62].

К началу 1930-х гг. органы госбезопасности в целом посчитали реализованной свою стратегию агентурно-оперативного подрыва (раскола) православия. Наряду с канонической РПЦ существовали и раскольнические течения, и «катакомбная» Истинно-Православная церковь. Во многом РПЦ спасли кротость, смирение и дальновидность заместителя Местоблюстителя Патриаршего престола (с 1937 г. – местоблюстителя), будущего патриарха, митрополита Сергия (Страгородского, 1867–1944).

Еще 29 июля 1927 г. владыка Сергий издал «Послание православным архипастырям, пастырям и пасомым Московского патриархата», в котором говорилось, что «мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и Правительством».

«Нам нужно не на словах, а на деле, – подчеркивал владыка Сергий, – показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к советской власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом.

Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи. Всякий удар, направленный на Союз, будь-то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза “не только из страха, но и по совести”, как учил нас Апостол (Рим. 13, 5)»[63].

Однако и это не уберегло РПЦ от будущих акций по физическому репрессированию ее духовенства.

Как отработанный материал

Печально сложилась судьба УАПЦ и ее лидеров. На рубеже 1920–1930-х гг. активизируются и ужесточаются репрессии против ставших политически и оперативно ненужных «самосвятов». По некоторым данным, всего жертвами репрессии стали 34 епископа и до 2000 служителей УАПЦ[64].

27 ноября 1937 г. после недолгого следствия, на основании «показаний» других лиц, был расстрелян первый «митрополит» УАПЦ Василий Липковский. Идеологом автокефалии Украинской православной церкви выступал Владимир Чеховский (премьер-министр и министр иностранных дел Украинской Народной Республики в декабре 1918 – апреле 1919 г.), который с октября 1921 г. возглавлял Идеологическую комиссию (!) УАПЦ (вряд ли случайно, что незадолго до этого Следственная комиссия при Совете народных комиссаров УССР «полностью реабилитировала» его от обвинений в «петлюровщине»).

Однако и это оказалось фарсом: в 1922–1924 гг. отстранили от преподавания в Киевском мединституте, политехникуме, работы в Сельскохозяйственном научном комитете. Бывший премьер перебивался переводами, жена переписывала бумаги, в 1923 г. после тяжелой болезни умерла единственная дочь Люба… К тому же С. Карин обложил «украинского шовиниста» агентурою, отмечавшей: «Держался уверенно, спокойно, импозантно и не считал себя погибшим, приобрел большой авторитет и любовь, за него станут горой».

Именно В. Чеховский стал председателем подконтрольного ГПУ 2-го Всеукраинского православного церковного собора УАПЦ в 1927 г. Дождавшись исполнения этой роли, в сентябре 1928 г. чекисты запретили ему заниматься любой церковной деятельностью.