Читать книгу "Долгий путь к чаепитию - Энтони Берджесс"

Елисей, осмеиваемый детьми, с которыми незамедлительно кроваво, но справедливо расправляются большие бурые медведи.

Мюзикл с новыми и оригинальными песнями и танцами.

Огни святого Эльма, то есть свечение, часто наблюдаемое на мачтах и реях кораблей во время шторма.

Часовая лекция Ральфа Вальдо Эмерсона[70], очень ученого и интересного американского джентльмена из Бостона, штат Массачусетс.

История Аэндорской волшебницы[71], очень страшная, рассказанная сэром Эндимионом Латмосом.

АНГЛИЯ ОЖИДАЕТ, ЧТО КАЖДЫЙ ВЫПОЛНИТ СВОЙ ДОЛГ, знаменитый сигнал лорда Нельсона во время Трафальгарской битвы: шесть простых уроков для начинающих по передаче Этого Важного Сообщения с помощью флагов, флагов и еще раз флагов.

Леди Квинтэссенция позволит поцеловать свою ручку в принадлежащем ей замке Энтелехия, всегда открытом (за плату) для посетителей.

И так далее, и так далее, и так далее.

Над главной улицей города висели большие часы, которые в срок пробили четыре, а затем проиграли чудесную мелодию, напомнившую Эдгару «Погляди, как пляшет суслик» наоборот. Когда часы отзвонили, Эдгар увидел, что люди толпами направились к месту, которое, как гласили указатели, называлось площадью Обозрения. Некоторые, заметил он с любопытством, не хотели идти, но улыбчивые и обаятельные полицейские подгоняли их звуками, какими наездники понукают лошадей. Эдгар подошел к большому толстому сержанту в голубой форме с золотым и серебряным шитьем и вежливо спросил:

– Как мне попасть назад?

– Ты попадешь назад, если будешь двигаться вперед, – ответил полицейский. – Иди вместе со всеми туда, на площадь. Прислушайся. Слышишь оркестр? Иди туда, и все будет в полном порядке.

Он дружелюбно улыбнулся и довольно грубо и бесцеремонно втолкнул Эдгара в движущуюся толпу. Старик, шедший рядом с ним, спросил:

– И тебя туда же? Что ж, могу только сказать, что лучше быть старым и жестким, как я, чем юным и нежным, как ты. Но в конце концов, все зависит от того, какую они сыграют мелодию, не так ли?

– Не знаю, – ответил Эдгар. – Я здесь в первый раз.

– И в последний, если в твоей молоденькой головке есть хоть немного мозгов, – проговорила, задыхаясь от ходьбы, толстая старуха.

Эдгар вспомнил о белом человечке и его стихотворении, и у него по спине пробежали мурашки. Что-то в Эдембурге было не так. Что-то явно было не в порядке с некоторыми вывесками на магазинах:

ШОКОЛАДНЫЕ НАРУЧНЫЕ И СТЕННЫЕ ЧАСЫ ОТ Т. МУРА – В МАГАЗИНЕ «ЭПИГО» ВСЕ ОТ БОЛИ И ОЗНОБА – ОТ КАШЛЯ ВАМ ПОМОЖЕТ ENTENT CORDIAL[72]– ЭПИДАВРОВЫ[73]ЖИВЫЕ САХАРНЫЕ МЫШИ.

Он спросил идущего рядом старика:

– Что они хотят с нами сделать?

– Увидишь. Это все для туристов. Чтобы они приезжали и тратили деньги. Стыдно!

– Вам не нужны их деньги? – спросил Эдгар.

– Деньги – не все, – ответил старик. – Больше всего на свете я люблю хорошо прожаренные диадохи[74].

– Что?

– Диадохи, диадохи, ты никогда о них не слышал? Теперь их не купить ни за какие сокровища. На что же тогда, спрашивается, нужны их паршивые деньги? Ну вот мы и пришли.

Площадь была полна народу. Со всех сторон ее окружали здания с надписями: КРОШКА ЭРИК; ХЭНКИ И ПЭНКИ[75]; ЭКГ; ЭРНСТ МАЛТРОВЕРС[76]; А. Э. ЭКСМЕЛИН[77]; ВОДА «ЭСФИРЬ»[78](ПРОСТАЯ И МИНЕРАЛЬНАЯ), – а из окон высовывались какие-то люди (туристы?), щелкающие на солнце фотоаппаратами. В центре площади, которая имела форму круга, стояла большая конная статуя, и эта статуя, казалось, беседовала, то мотая, то кивая своей железной головой, с человеком в костюме клоуна (уж не артистом ли Эдембургского Ревю?). На эстраде играл оркестр, которым дирижировал необычайно длинный и тощий человек в военной форме и ослепительно белых перчатках; в ту минуту оркестр исполнял что-то нежное и мечтательное. Внезапно, безо всякого перехода, он заиграл громко и неистово, с лязганьем тарелок, а клоун несколько раз высоко подпрыгнул. Затем он побежал, смешно спотыкаясь, к группе микрофонов с надписями – ТУК, ТОП, КАК, ОП, ВАС, ЩЗХЯПВК – и закричал в них, и голос его загремел из динамиков на всю площадь:

– Вы все знаете, зачем мы здесь собрались этой весенью, или этим зиметом, после завтрака, так что не будем терять времени – не будем ведь? – ну конечно же не будем, Боже нас сохрани, дорогие друзья, а также моя теща, которую я вижу вон там, – теща, ку-ку! Начинаем.

Он сделал широкий дирижерский жест дирижеру, который сделал широкий дирижерский жест оркестру, и оркестр в полном составе сыграл всего одну ноту. Эту:

Дряхлая старушка, стоявшая перед Эдгаром, спросила:

– Что это было? Я ничего не слышала, я глуха как пень. И люди сказали:

– Е[79]. Е. Они сыграли Е. Ноту Е.

– Ну, тогда всё в порядке, – сказала старушка. – Меня зовут Дорин, так что мне можно идти.

И она ушла, а вместе с ней и многие другие. Эдгар не понимал, что происходит. Он заговорил с низеньким толстым мужчиной, который жевал что-то похожее на длинные черные шнурки:

– Я совершенно ничего не понимаю.

– Все довольно просто, – ответил мужчина, продолжая жевать. – Тот, у кого имя начинается не с буквы Е, уходит. Просто берет и уходит. Меня зовут Эдвард, поэтому я не ушел. Слушай дальше.

Оркестр опять заиграл. На этот раз прозвучали две ноты: