Читать книгу "Со мной летела бомба - Сергей Майоров"

Это произошло через четыре месяца после того, как к корейцу по фамилии Тен обратился перегонщик автомобилей с просьбой помочь в поисках людей, отнявших его деньги.

Собственная голова показалась мне тяжелой. События последних дней мало укладывались в рассказ Веры. А что, собственно, произошло? В августе из колонии строгого режима совершает побег Жилко — раз. Почти двое суток назад убивают Тена — два. Ольга Коренева получает письмо с требованием вернуть деньги и документы, после чего исчезает в неизвестном направлении — три. В ее квартире кто-то нападает на Гольцова — четыре. И наконец, бывший подельник Жилко Шарагин оказывает жестокое сопротивление сотрудникам полиции, в результате которого погибает. После нескольких лет безоблачного существования устойчивой преступной группы события разворачиваются настолько стремительно, что трудно найти им объяснения.

Почему Шарагин, вместо того чтобы спокойно открыть дверь и играть в несознанку, что было бы более логично, начинает палить в оперов? Чувствовал, что это единственно верный выход? Впрочем, ответ на этот вопрос можно найти, если верить словам Верочки о «замороженности» парня. Когда бестолковый подельник теряет вожака, он сразу начинает совершать глупости. Предположим, что это так.

В какую еще историю ввязалась Ольга Коренева, помимо дел своей группы? Что за деньги? Какие документы? Кто писал ей письмо? И к какому замку подходит ключ, который я обнаружил в цветочном горшке?

Кто и зачем отсиживался в квартире Кореневой в то утро, когда застрелили Тена? Что он искал и почему напал на Гольцова?

С каждым часом количество вопросов увеличивалось в геометрической прогрессии.

Вера сказала, что о поездке Кореневой в Бобылево ей ничего не известно, но в августе этого года Ольга исчезала на три дня и вернулась на работу с синяками. Вера сама вызывала ей «Скорую» прямо на работу. Врач вонзил в Оленьку шприц с анальгином и димедролом, после чего девушку увезли домой. Ольга Вере не сказала ни слова о том, где провела три дня.

Я полистал телефонный справочник. А что у нас в Бобылево? Что это за место устрашения строптивых и непокорных?.. Ага, понятно! Санаторий «Бобылево».

Значит, санаторий… Самое лучшее место для поправки и, одновременно, утраты здоровья. Братва у нас особой фантазией не отличается. Либо погреб, либо санаторий.

Телефонный разговор с руководством санатория как-то сразу не заладился. Чиновники, занимающие подобные места, теряют нюх и страх. Мента они постоянно видят перед собой одного и того же — местного участкового. Как правило, материальное благополучие таких стражей порядка полностью зависит от администрации мест отдыха и лечения, поэтому организация охраны правопорядка полностью подминается авторитетом самого администратора. Там чинуша — царь и бог. Он сам определяет для сотрудника полиции, кто прав, а кто виноват. Кого нужно наказывать, а к кому еще и охрану приставить. Ни один мент не станет пререкаться, так как потеря дополнительного дохода в виде систематических взяток не входит в его планы. Я все это прекрасно понимал. Понимал и администратора, который сначала бросил трубку после моей фразы: «Мне нужен список граждан, посетивших санаторий в августе, начиная с двадцатого числа». Нервы, понимаю. Но когда сотрудник уголовного розыска звонит тебе во второй раз и спокойно повторяет вопрос, а ты продолжаешь быковать… Этого я никогда не пойму.

Санаторий находится в сорока километрах от города, поэтому я решил не терять даром времени. Я просто подошел к Обрезанову, попросил до вечера машину и двоих самых безбашенных участковых нашего райотдела. Безбашенных — это значит тех, кому говорит начальник: «Отбей ногой этот балкон, чтобы он упал!» — и участковый отбивает, не спрашивая цели задания. Наша полиция пока держится именно на этих самых безбашенных, которых невозможно ни купить, ни продать. Они делают свое дело, невзирая на чины и лица, встречающиеся им на пути. И они не требуют взамен ничего, кроме новой работы.

Я тоже безбашенный, когда дело доходит до ответа на неприкрытое хамство. И мне плевать, что в твоем санатории отдыхают генералы и почти вся мэрия города. Может быть, именно поэтому я до сих пор старший оперуполномоченный, а не начальник, скажем, уголовного розыска?.. Но я скорее поцелую дьявола в задницу, нежели прогнусь перед кем-нибудь из этих чинуш.

— Васильевич, — обратился ко мне участковый, поглядывая на каменных львов и литые ворота, — оставь меня здесь в засаде на недельку…

Никаких засад не будет. Нахалов нужно наказывать сразу и без подготовки. Так я решил, так и будет. Поднявшись по лестнице, я толкнул ногой тяжелую дверь.

— В сторону, адмирал, — и швейцар, путаясь в фалдах, отлетел в сторону.

Наше появление не прошло незамеченным. Впрочем, на иное я и не рассчитывал. Мой объект — администратор, его я определил безошибочно — находился у стойки дежурного и отчитывал за какие-то грехи молоденькую горничную. К нему я и направился. Поняв, что его внимание сконцентрировано на мне, я махнул безбашенным рукой и громко произнес:

— В номера люкс!

— Что здесь… — лицо администратора стало малиновым и напоминало улыбку Минотавра.

— Здесь происходит проверка паспортного режима и розыск преступника, скрывающегося в санатории, — опередил я его, сверкнув удостоверением.

На втором этаже уже слышались крики и визг: участковые вторглись в чужую личную жизнь. Я пошел на вопли, как охотник на выстрелы. Администратор, меля какую-то чушь насчет звонков в ГУВД и пугая меня, как Змей Горыныч Илью Муромца, едва поспевал за моей поступью. Ага, вот и палево! Через открытую дверь номера я увидел мужика с пивным животом, а рядом с ним двоих девиц. Нет необходимости говорить, что все трое были обнажены, как перед операцией. Через мгновение вся троица сориентировалась и закуталась, как римляне, в простыни и полотенца. Мой безбашенный, невозмутимо надувая пузыри из «Орбита», листал паспорт толстяка и морщил лоб.

Наконец толстобрюхий пришел в себя:

— Вы что, гады, оборзели, что ли?!

— Так, пятнадцать суток у тебя есть, — заметил первый.

— Вызовите полицию!.. — завизжал толстяк.

— А мы кто? — улыбнулся второй.

— А вы знаете, кто я? Вы представляете, что с вами будет через час? Я — депутат горсовета! — и толстяк, увидев во мне истинного виновника своего срама, победоносно впился в мое лицо взглядом с ядовитой ухмылкой.

Вот так. Полный депутатский иммунитет против моих полицейских инсинуаций.

— Прекрасно, — я повернулся к лейтенанту, листающему паспорт. — Ничего не попишешь. Саша, черкни его домашний адрес. Задерживать его мы не имеем права. Но по приезде в отдел позвонишь ему домой и от моего имени сообщишь жене, на какой сессии он находился и с представителями от какой партии спорил. Фамилии девушек тоже на карандаш. Если нет восемнадцати, я съезжу в горсовет, предупрежу председателя, чтобы не доверял господину Бигуну решение вопросов, касающихся детей и образования. А администратор едет с нами. У него депутатской неприкосновенности нет.