Читать книгу "Боевой друг. Дай лапу мне! - Александр Тамоников"

— Конечно. У меня фотоаппарат есть. Будет потом что показать. Сюда вряд ли много наших приезжают, — ответил Снегирев.

— Если вообще приезжают.

— Наши по всему миру колесят. Чем глуше и опасней место, тем лучше. Характер у нас такой.

— Да, кого-кого, а экстремалов у нас хватает. Значит, так. Здесь за старшего остается старший лейтенант Чуйко. С ним сержант Суриков. Если желаете сувениры, делайте заказы. Выезжаем через пятнадцать минут.

— А как насчет бабок? — спросил Пахомов. — У нас же американские доллары, а здесь свои, суринамские.

Снегирев похлопал товарища по плечу:

— Зеленые, Юра, и в Суринаме в ходу. Да и обменные пункты в столице республики должны быть обязательно. Даже интересно, они рубли наши примут?

— Кому тут, на хрен, нужны наши рубли? — Лобачев усмехнулся. — Даже нам они здесь без надобности.

— А кто знает. Надо спросить.

— Ты только подумай, как объяснить туземцам, что собой представляют российские рубли.

— Не волнуйся, объясню.

В 11.10 «Тойота» российской команды, ведомая прапорщиком Лобачевым, миновала КПП и по хорошей дороге двинулась на запад. Через две минуты ее обогнал «Ренджровер» с номерами Великобритании.

— Полетели, черти нерусские, — проговорил Лобачев.

— Выезд разрешен для всех, — сказал Серданов.

— Да я не об этом. Мы идем сто двадцать километров в час. Нормальная скорость. Британцам же надо повыделываться. Смотрите, мол, русские медведи, какие мы крутые. Никак не могут без этого. Сделать их, что ли? — Прапорщик прибавил газу.

Но Серданов остановил его:

— Не суетись. Гонку решил устроить?

— Но, товарищ полковник, британцы наглеют.

— Поэтому обогнали тебя? А если они куда-то спешат?

— Куда им спешить? Понтуются просто.

— Да и черт с ними. Сбрось скорость и иди в том же режиме, что и прежде.

— Есть! Но проучить британцев надо.

— Вот во время состязаний и проучите. Делом, а не пустыми понтами.

Лобачев вздохнул и спросил:

— Я музыку включу?

— Давай радио. Послушаем, какие песни в Суринаме поют.

Эфир был забит американскими и британскими станциями.

Прапорщик выключил радио, вставил диск, купленный в Москве.

— Вот это нормально, а то не пойми что.

До Парамарибо они добрались за пятьдесят минут, въехали в город ровно в полдень.

— На улице, господа-товарищи, тридцать два градуса! — сообщил прапорщик.

— Да, как говорится, не май месяц.

— Здесь и в мае доходит до тридцати, да еще сезон дождей.

Серданов повернулся к Снегиреву:

— Верни путеводитель!

Старший лейтенант передал командиру брошюру.

Полковник пролистал ее и спросил у Лобачева:

— Мы где сейчас?

— На улице, перед мостом.

— Вижу, что не в поле. Как называется улица?

— А черт ее разберет. Название из трех слов, прочитать не могу, далеко.

— Ага, вижу. Давай к мосту, там влево, по главной, к зоопарку.

— А чего мы забыли в зоопарке? — спросил Снегирев. — У нас рядом с полигоном лес с полным набором здешней живности.

— А куда хочешь? Может, в мечеть или в католический храм?

— На рынок. В таких городах все самое интересное на базарах.

— Все так считают? — спросил полковник.

Офицеры выразили солидарность со Снегиревым.

— Тогда поехали на центральный рынок. Он на берегу реки Суринам. — Серданов глянул в путеводитель. — Кстати, это мост Жюля Вейденбоса. Не знаю, какие заслуги имел этот господин, но мост один из крупнейших в стране и во всей Южной Америке. Длина — полтора километра, высота — пятьдесят два метра.

— Тоже мне достопримечательность, — проговорил Лобачев. — Мост большой, да, но не из ряда вон.

— Ты поворот не пропусти, — посоветовал полковник.

— Как его пропустишь? Сразу у моста на набережную.

Вскоре они добрались до цели, припарковались на платной стоянке недалеко от стационарного полицейского поста. Руссо туристо пошли на рынок и сразу попали в ряды, где продавали мясо, рыбу, фрукты, овощи. Торговцы, как и везде в мире, были назойливыми, громко расхваливали по-голландски свой товар.

Холин попытался узнать, где можно купить кожаные изделия, сувениры, и это ему удалось, пусть и с немалым трудом. Оказалось, что на рынке под эти товары было отведено особое место.

Кожу они увидели сразу. На лотке лежали туфли, ботинки, полусапожки.

— Я такую обувку в Москве в элитном магазине видел, — заявил Снегирев.

Все подошли к лотку.

Торговец оживился и выдал пулеметную очередь, состоящую из голландских слов, но потенциальные покупатели, конечно же, ничего не поняли.

Снегирев поднял руку:

— Стоп!

Бизнесмен суринамского разлива понял это и замолчал.

Старший лейтенант указал на полусапожки:

— Кожа?

— Вет хет нит.

— Чего?

— Да не врубается он, — проговорил прапорщик Лобачев.

— Ну и черт с тобой! — Офицер взял в руки полусапожки, помял их, осмотрел их. — Сколько?

Торговец отрицательно покачал головой:

— Вет хет нит.

— Вот заладил одно и то же.

— Ты ему баксы покажи, — посоветовал приятелю Лобачев.

— Точно! — Старший лейтенант достал доллары и показал на полусапожки.

Торговец понял и растопырил пальцы.

Снегирев вытащил пять долларов.

— Так?

Продавец отрицательно покачал головой.

— Ты охренел? — воскликнул Серданов. — Сапоги за пять долларов?

Старший лейтенант достал пять купюр по сто долларов.

— Так?

— Я, я!

— Значит, ты согласен? Хорошо. Беру. А померить?

Торговец понял его, утвердительно закивал, выставил перед лотком стул, бросил фанерку и большую ложку для обуви.

Старший лейтенант снял кроссовки, надел сапоги, довольно улыбнулся и заявил:

— Как влитые сидят!

— Будешь брать? — спросил Пахомов.

— Да я бы, Юра, взял их, даже если бы они были на три размера больше или меньше.

— Зачем?