Читать книгу "Немного чьих-то чувств - Пэлем Грэнвил Вудхауз"

– Крайне неприятно, сэр.

– В высшей степени. И самое ужасное то, что мне, похоже, придется подчиниться.

– Боюсь, что так, сэр. Принимая во внимание возможность того, что в случае вашего отказа сотрудничать миссис Траверс применит к вам санкции, касающиеся кухни Анатоля, вам, по-видимому, ничего не остается, как поступить в соответствии с ее желаниями. Вам нездоровится, сэр? – спросил он, заметив, как меня передернуло.

– Нет, я просто содрогаюсь. Это настоящий удар для меня, Дживс. Никогда бы не подумал, что подобная идея может прийти ей в голову. Я бы понял, если бы это был профессор Мориарти или, на худой конец, доктор Фу Манчу, но никак не почтенная супруга и мать семейства, всеми уважаемая в Маркет-Снодсбери, что в Вустершире.

– Бойтесь женского рода, сэр, он опаснее, чем мужской. Могу я осведомиться, составили ли вы план действий?

– Она уже его обрисовала. Я открываю окно, как будто это был кто-то со стороны…

– Простите, что перебиваю, сэр, но здесь, я полагаю, миссис Траверс ошибается. Разбитое окно обеспечило бы большее правдоподобие.

– Да ведь звон поднимет на ноги весь дом!

– Нет, сэр, это можно сделать совершенно бесшумно. Надо намазать патокой лист оберточной бумаги, приложить бумагу к оконному стеклу и нанести сильный удар кулаком. Это признанный метод, которым сейчас широко пользуются в грабительских сферах.

– Но где взять оберточную бумагу? И патоку?

– Я могу достать их, сэр, и буду счастлив, если вы пожелаете, проделать эту операцию за вас.

– Правда? Очень благородно с вашей стороны, Дживс!

– Что вы, сэр! Моя цель – услужить вам. Прошу прощения, мне кажется, кто-то стучит.

Он подошел к двери, открыл ее, проговорил: «Конечно, мэм, я немедленно передам это мистеру Вустеру» – и вернулся ко мне, держа в руке нечто вроде сабли-подростка.

– Ваш нож, сэр.

– Спасибо, Дживс, черт бы его побрал! – сказал я, глядя на этот предмет с содроганием, и мрачно принялся надевать вязаное белье.

Поразмыслив, мы наметили старт операции на час пополуночи, когда обитатели дома по идее должны спать сладким сном. Ровно в час Дживс проскользнул в комнату:

– Все в полной готовности, сэр.

– Патока?

– Есть, сэр.

– Оберточная?..

– Так точно, сэр.

– Тогда, если вы не против, пойдите и разбейте окно.

– Уж е разбил, сэр.

– Вот как? В таком случае, вы были правы насчет бесшумности. Я не слышал ни звука. Ну что ж, теперь, пожалуй, вперед, в столовую! Ни к чему попусту медлить, или, как говорится, тянуть кота за хвост.

– Совершенно верно, сэр. Что надо делать, надо делать не откладывая, – подтвердил Дживс, и я, помнится, еще подумал, как складно он умеет выразить мысль.

Бесполезно было бы утверждать, будто, спускаясь по лестнице, я был беспечен, как всегда. Нет. Я не чуял под собою ног, и любой резкий звук, раздайся он поблизости, заставил бы меня вздрогнуть. И о тете Далии, которая втянула меня в эту жуткую ночную историю, я думал без должного родственного тепла. Я бы даже сказал, что с каждой ступенькой мне все больше хотелось дать престарелой родственнице хорошего пинка.

Хотя, конечно, в одном отношении она оказалась совершенно права. По ее словам, вынуть картину из рамы – просто как дважды два четыре. И она не ошиблась. Равно как и нисколько не переоценила качество и остроту ножа, которым меня снабдила. Четыре быстрых надреза – и холст выскочил из рамы, как устрица из раковины, когда ее подденешь булавкой. Я скатал его в рулон и устремился назад в свою комнату.

Дживс в мое отсутствие раскочегарил в камине огонь, и теперь пламя полыхало вовсю. Я уже было собрался сунуть в камин несчастное творение Эдварда Фодергилла и подтолкнуть кочергой, но мой верный слуга остановил меня.

– Было бы неосторожно сжигать такой большой предмет целиком, сэр. Слишком велик риск возникновения пожара.

– Д-да, пожалуй. Думаете, надо его изрезать на куски?

– Боюсь, без этого не обойтись, сэр. Могу я предложить, в целях облегчения монотонности работы, подать виски и сифон с содовой?

– А вы знаете, где их держат?

– Да, сэр.

– В таком случае – давайте все сюда!

– Слушаюсь, сэр.

– А я пока приступлю к работе.

Так я и сделал, и дело у меня неплохо спорилось, когда дверь тихо отворилась и в комнату неслышно вползла тетя Далия.

– Ну что, Берти, все прошло гладко? – раздался ее голос у меня над самым ухом, так что я слабо вскрикнул и подскочил чуть не до потолка.

– В таких случаях полагается сигналить, – заметил я не без раздражения, когда приземлился. – Меня чуть родимчик не хватил! Да, все прошло по плану. Но Дживс настаивает на том, чтобы сжигать вещественное доказательство по частям.

– Конечно! Ты же не хочешь устроить пожар.

– И он то же говорит.

– И как всегда, прав. Я принесла свои ножницы. А кстати, где Дживс? Я думала, он рядом с тобой, самоотверженно трудится.

– Дживс самоотверженно трудится в другом месте. Он пошел за виски.

– Вот молодец! Других таких нет, просто нет. Боже мой, – вздохнула она немного спустя, когда мы сидели рядышком у огня и кромсали ножницами холст, – мне это напоминает милую старую школу, как мы после отбоя всем дортуаром пили какао у камина! Счастливые были дни! А, вот и вы, Дживс, проходите и ставьте все припасы поближе ко мне. Как видите, дело продвигается. А что это у вас под мышкой?

– Садовые ножницы, мэм. Я готов оказать любую помощь в пределах своих возможностей.

– Тогда начинайте оказывать. Шедевр Эдварда Фодергилла ждет вас.

Работая втроем в поте лица, мы справились с нашей задачей довольно быстро. Я только успел допить первый стакан виски с содовой и приняться за второй, а уж от Венеры, не считая золы, не осталось ничего, кроме маленького краешка юго-восточного угла, который держал в руках Дживс. Он разглядывал его, как мне показалось, с довольно задумчивым видом.

– Прошу прощения, мэм. Правильно ли я понял, что мистера Фодергилла-старшего зовут Эдвард?

– Правильно. Можете называть его про себя Эдди, если хотите. А что?

– Дело в том, мэм, что картина, которую мы сейчас изрезали, подписана, насколько я могу судить: «Эверард Фодергилл». Я подумал, что должен сообщить вам об этом.

Сказать, что тетка с племянником приняли это известие спокойно, значило бы злостно исказить истину. Земля дрогнула под нашими ногами.

– Дайте-ка сюда, Дживс! Лично мне здесь видится «Эдвард Фодергилл», – заключил я, всмотревшись.

– С ума сойти! – прошипела тетя Далия, в сердцах вырывая кусок картины у меня из рук. – Тут стоит «Эверард»! Правда, Дживс?