Читать книгу "Дорога на Аннапурну - Марина Москвина"

И вот я достаю фотографию мамы — послевоенную, она там с толстой косой вокруг головы — «короной», в цветастом крепдешиновом платье, с такой улыбкой — моя любимая фотография! И говорю им:

— Эта подойдет?

Мы ведь не разбираемся в китайских лицах, так и непальцы, я подумала, наверное, не разберутся в наших — европейских.

Они смотрели на нее, смотрели, она им явно понравилась, но попросили немного обрезать — формат очень большой. Потом ее наклеили на официальную бумагу, поставили печать и сказали, что если я пропаду в горах, меня будут разыскивать по этому документу.

Мы сели в машину и поехали в Федю. Словоохотливый шофер спросил у Лёни, сколько стоит в России литр бензина?

— Сорок рупий, — отвечал Лёня наугад.

— А у нас тридцать! — радовался водитель, как дитя. — Только он воздух портит!

Лёня заявляет ему:

— Мне очень важно, чтобы в Непале был чистый воздух, чистая вода и здоровые люди!

Непалец вскинул вверх большой палец, он был счастлив, что встретил такого продвинутого иностранца.

— А какой у вас рис выращивается? — спрашивал Лёня. — Длинный, коричневый?

— Нет, короткий и белый! — гордо отвечал водитель. — Мы, непальцы, все время рис едим — утром, днем и вечером. А индийцы — постоянно хлеб жуют. Непальцы худые, подвижные!..

— А индийцы толстые и неповоротливые!.. — пошутил Лёня.

Тут они оба захохотали.

— Что за работа! — сказал водитель. — Только найдешь себе друга — пора навечно прощаться.

Лёня дал ему три бумажки с носорогом. И тот уехал.

Мы остались совсем одни.

— Присядем на дорожку? — предложил Лёня.

Мы сели с ним на придорожный камень, взволнованные, как птицы перед взлетом. Хотелось бы вспомнить что-то бодрящее, воодушевляющее, вроде возвышенных слов из Хаббады, мол, «человеку — и только человеку! — дано слышать Зов Бесконечного и дана свобода внять этому Зову или оставить его без ответа».

Но в голове лишь вертелась песенка, давно когда-то сочиненная Лёней и Серёней у бабушки на Урале:

Уйми свой чих, пока не обезглавлен, Найди себе другую ты жену, Оставь свой дом, детей и маму с папой, Скажи: «Я скоро в речке утону!»

А сам не утопай, греби руками, Да и ногами тоже ты греби! А вылезешь на берег — за грибами С корзиною и палочкой иди.

А дальше что? Весь мир перед тобою! Вода: «Буль-буль» в карманах пиджака, Невзрачною весною голубою Найдешь на веточке уснувшего жука.

Я встала, потуже затянула шнурки на кроссовках, надела Рюкзак и спрашиваю деловито:

— Ну? Где дорога?

— Да вот она, дорога! — ответил Лёня и показал на выросшую перед нами гору, под прямым углом уносящуюся к облакам.

Пройдя по этой «дороге» метров двадцать, я почувствовала, что пора делать привал. Дыхание срывается, ноги как вата, сердце выскакивает из груди… Вдруг передо мною появляется маленькая женщина в сари и протягивает бамбуковую палку.

— Ваша трость, мадам! — говорит она.

Вот ведь как продумано! Если бы мне предложили ее внизу, я бы вряд ли купила эту палку. А тут мы поняли друг друга без лишних слов.

Я спрашиваю:

— Почем?

— Сто рупий, — ответила эта находчивая женщина.

— Двадцать пять! — говорю я, немного отдышавшись.

— О ’кей! — она согласилась.

Лёня все потом удивлялся:

— Как ты ловко скостила сто рупий на двадцать пять, будучи в таком отчаянном положении!

Забегая вперед, скажу — эта палка была мне в Больших Гималаях самым близким другом. Я привезла ее в Москву, она долго стояла у меня на почетном месте, как сувенир. А когда наш куст китайской чайной розы вымахал с дерево и начал падать, свою драгоценную бамбуковую трость я использовала в качестве опоры — теперь розовое дерево, усыпанное цветами, достигло потолка, заполнило всю комнату, и мы вообще не знаем, что с ним делать.

…Сначала дорога шла лесом, солнечной рощей, там мы впервые увидели золотистого фазана. Вот это было зрелище: густой хохол из ярко-желтых перьев, оранжевый с красным воротник в черную полоску, золотая спина, алое брюхо, каштановые, бурые, красные перья крыльев и золотой длинный хвост.

Мы поднимались долго, медленно, с камня на камень, Лёня опирался на штатив от камеры, он шел за мной и говорил:

— Ох ты, Марина, ноги у тебя плоскостопые, косолапые, именно на таких ногах нужно идти и покорять Аннапурну!

Я сразу вспомнила свою подругу Таньку:

— Ноги совсем уже больные, — она мне заявила, — а сердце юное, как не знаю что!..

И девяностолетнюю бабу Катю — та часто впадала в глубокую задумчивость, молчит-молчит, а потом скажет как отрежет:

— И в землю не хочу, и в печку не хочу!

— Знаешь, — она признавалась, — какой у меня в жизни был самый счастливый момент? Когда мой муж Миша сделал мне предложение:

«Катя, — сказал он мне, — выходи за меня замуж!»

Вот и у меня это самый счастливый момент, когда Лёня сказал:

— Я буду любить тебя до твоего последнего вздоха!

Он надел клетчатый кримпленовый пиджак в безумную голубую клетку, полосатые брюки, повязал галстук: один-единственный раз нарядился, как фазан, — и пришел просить у Люси моей руки.

Пьем чай, беседуем на разные темы, а он не просит и не просит. Я уже сижу как на иголках. Ему пора уходить. Мы вышли в коридор к лифту. Я говорю:

— Ну, что ж ты?

— Чего? — спрашивает Леня.

— Руки-то не попросил?

— Ах да! — говорит он. Вернулся и говорит:

— Я забыл попросить руки вашей дочери!

— …А ноги? — спрашивает моя мама.

Внезапно лес окончился — и нам открылись горные гималайские гряды. Некоторые хребты уже почти казались вровень с нами. Мы так этому обрадовались, что вынули фотоаппарат и только хотели сфотографировать Никодима с местными деревенскими детьми, которые у нас выпрашивали конфеты и шариковые ручки, как тут в объективе возник страшный черный старик. Он стал размахивать острым кривым ножом перед нашими носами, в левой руке он держал ухо вола! И при всем при этом хрипло кричал:

— Сфотографируй меня! Сфотографируй!..

10 глава

Следы снежного человека

К ночи мы добрались до первой стоянки. Это было счастье, поскольку внезапно из-за поворота выплыла грозовая туча и накрыла нас с головой. Хлынул такой ливень, что перед ужином мы руки с мылом помыли под дождем.