Читать книгу "Создатели - Эдуард Катлас"

Что-то ему не нравилось. Глюки глюками, но вид вокруг дома был какой-то странный. Павел оглядывался вновь и вновь, пытаясь понять, что не так. Те места на участке вокруг дома, которые он помнил хорошо – выглядели также как и всегда. Ну или почти также, даже в этом он сейчас не был уверен. Но все остальное – расплывалось. Он не мог сказать, что не так – но окрестности не выглядели правдоподобно. Как тот толстовский дуб с березами. То, что он помнил хорошо – было более или менее естественно, а все остальное казалось фальшивым.

Таких глюков у него точно раньше не было. И вообще, он начал сомневаться, что это простое следствие наркотика. Выглядело так, что кто-то пытается взять из его сознания вид окрестностей и создать этот вид вокруг. Но проблема была в том, что Павел никогда особенно не присматривался к деталям. Просто знал, что они должны быть, но не запоминал. И все то, что он пропускал – сейчас отсутствовало. Он оказался где-то еще.

* * *

Может, его сознание и замутнено наркотиком, но наркотик не сделал его в одночасье идиотом. Что это, похищение? Ему тайком усыпили, вывезли в новое место и проводят на нем эксперименты? Но кому и зачем? Отец, конечно, богат, но не настолько, чтобы заниматься с его сыном подобными глупостями. Деньги отца могли обосновать обыденное похищение, но не сложные, явно высокотехнологичные эксперименты с замещением всей действительности.

Да и нет таких технологий. Чтобы он видел машину, трогал машину, даже – когда принюхался – чувствовал запах кожи сидений, но, при этом, машина оказалась ненастоящей. Если и есть нечто подобное, то не на Земле. Инопланетяне?

Павел всегда был честен с самим собой. Это безусловное требование к будущему лидеру. Если будешь врать самому себе, обольщаться, то много не добьешься. Так вот, он честно мог сказать, что он эгоист. Меньше всего его волновали окружающие его люди. Нет, вот здоровье отца его волновало, конечно, – но больше с точки зрения надежности и наличия денег, а не какой-то там сыновьей любви. Он эгоист, да, но при этом он не был эгоцентристом. И в принципе, точно знал, что мир вполне будет крутиться дальше, участвует он в этом движении или нет. Никто не будет бегать вокруг него, никто не будет создавать ему поклонников, подчиненных, сторонников. Все, чего он добьется, возникнет не потому, что так и должно быть, а потому… что он этого добьется.

И с этой позиции поверить, что именно его, его одного сдернули с кровати инопланетяне, казалось еще сложнее. Как-то в его практичный в целом ум также не укладывались идеи глобального вторжения.

Его текущая ситуация все-таки была обыденней. Инопланетяне не причем, есть более очевидные ответы. Допустим, все-таки наркотик.

Сделавший его сон, его грезу настолько реальной, что она перестала отличаться от реальности. Вот только ему не хватало памяти, воображения, цепкости к внешним деталям, чтобы воссоздать все в точности. Что ж, это легко было проверить.

Павел закрыл глаза, представил, что прямо перед ним стоит кресло. Старое красно-коричневое кожаное кресло, шикарное, огромное и солидное. Представив все это себе хорошенько, он открыл глаза.

Подошел. Сел. Удобно, если не считать, что это кресло, в отличие от отцовского, не качалось. Хорошая греза. Приятная и управляемая. Очень удобно, только слишком безлюдно. Все-таки надо прикупить товара, наверное, даже собрать денег и выкупить всю партию. Тут можно очень приятно проводить время.

Павел огляделся и приготовился представить себе все остальное. Окружение. Абсолютно новый мир вокруг себя. И в этот момент пришла боль.

Глава 4

Павел

Павел справился с болью, хотя она почти поглотила его. Его удивило то, что непохожа была эта боль на действие наркотика, совсем. Ни малейшего, самого отдаленного напоминания. Если бы он задался вопросом сравнения, то больше всего ощущения походили на то, что его сжигают живьем, одновременно пытаясь задушить, может быть – отравить дымом.

А еще ему казалось, что специально для этой процедуры его размножили, положили в каждую копию полную порцию боли, более чем достаточную на целого человека, и после этого сложили все копии обратно в одно место – в единого и неделимого Павла. Только для того, чтобы многократно увеличить конечный эффект.

Но он справился. Справился и даже что-то получил взамен. Приз. Несколько новых, хоть и похожих одно на другое, ощущений, чувств, которых раньше был лишен. Ярости, злости, отчаяния, сожаления, смешанного с все той же яростью.

Затем он сожрал паразита. Глупое животное пришло к нему, приняв обличье черного молчаливого рыцаря, прямо как в недавно виденном им фильме. Но оно оставалось животным, это чувствовалось и по его повадкам, и по глупой попытке использовать его собственные образы для нападения. Глаза, горящие красным огнем, – это может быть смешно, но уж точно не страшно.

Зато паразит добавил ему сил. Помог очиститься от того, что Павел считал дурманом, навеянным наркотиком, хотя сейчас начинал сомневаться в первопричинах этой неясности своих мыслей.

Справедливо решив, что раз пришел один паразит, то придут и другие, он сидел на все том же кресле и ждал новых. Если таковы здесь правила – то он будет уничтожать всех тварей, решивших полакомиться его разумом. Или душой? Или всего лишь его грезами?

Вот этого Павел не знал. Но так как спросить об этом сейчас никого не представлялось возможным, он и не задумывался лишний раз на тему того, что именно, какая часть него самого находится в этом мире.

* * *

Вместо паразита пришла девушка. Впрочем, он и ее принял сначала за паразита – она была слишком уж красива. Черные вьющиеся волосы опускались почти до поясницы, бедра соблазнительно покачивались при ее приближении, а ступни находили неуловимо точные места, встав на которые, тело девушки каждый раз выделялось максимально привлекательным образом. А еще она оказалась почти и неодета. Пара легких тряпочек на бедрах и груди чем-то напоминала купальник, наиболее выгодный его вариант. Верхней тряпочке было что прикрывать, надо сказать. Павел относился к женщинам достаточно равнодушно, как к материалу для своего совершенствования, не более. Может быть, именно поэтому пользовался со стороны слабого пола повышенным вниманием.

Но даже он мог сказать, что подобной у него не было. Слишком хороша, слишком соблазнительна. Поэтому он и принял ее сначала за нового хищника.

Но девушка не походила ни на кого из его знакомых, или красавиц с экранов, и только это остановило его от немедленной атаки.

– Меня зовут Валерия, – голос у гостьи был под стать телу, от одного бархатистого журчания низкого, грудного звука мысли постепенно растворялись и трансформировались в желание поскорее уложить ее в постель.

Павел слегка забылся и слишком ярко себе это представил. Слишком для того места, в котором находился. Сбоку от кресла, прямо на глазах у девушки, появилась та самая постель. Тяжелая, с кованым изголовьем, такого королевского размера, который обычно бывал в номерах родителей в отелях, когда он куда-нибудь с ними ездил. Валерия запрокинула голову и расхохоталась.