Читать книгу "Папины дочки - Тасмина Перри"

— Взгляните только, — говорил Освальд своим гостям, которые собрались в те выходные в замке, — у меня дочь — недоумок, а я-то думал, что Кэтрин не обделена мозгами. Ну хоть другие, надеюсь, чего-нибудь стоят.

После смерти матери Кейт старалась не попадаться отцу на глаза. Она не чувствовала себя уверенно в его присутствии, и чем дальше, тем больше у нее формировался комплекс неполноценности. Она не была настолько взрослой, как Венис, которая могла защитить себя от унижений; ей недоставало острого ума Камиллы, чтобы спорить с Освальдом, и она не обладала красотой Серены, которой все прощалось. Очень рано Кейт поняла, что ей придется немало поработать, прежде чем она докажет, что ее стоит уважать. После того гнусного вечера она почти шесть с половиной лет не показывалась в доме отца. Когда она была далеко от него, он не мог заставить ее страдать.

Она предпочитала проводить свободные дни со школьными друзьями, а на более длительные праздники и каникулы уезжала во Флоренцию, в Марокко, в Египет или в Испанию. Она так и не поступила ни в Оксфорд, ни в Бристольский университет, решив изучать литературу в Брауновском университете в Род-Айленде и в более либеральном университете «Лиги плюща», где приветствовалась и поощрялись свобода творчества и самовыражения. Тамошняя элита приняла ее благосклонно, Кейт дружила с Асторами, Вандербильдами и Рокфеллерами, проводила каникулы в Хэмптоне, Аспене и в Палм-Бич. Небольшое состояние, оставленное ей матерью, она тратила на учебу. Благодаря имени матери она попала в индустрию модного бизнеса, перед ней распахнулись двери элитарных ателье и магазинов, и, наконец, она завела знакомства в «Вэнити фэр» и «Нью-Йоркер», возвратившись через шесть лет в Англию опытной, уверенной и знающей жизнь женщиной, пережившей роман с красавцем блондином из высшего света Джоном Барретом.

Она достала бумажный платок и вытерла слезы. «Ну хватит распускать нюни», — приказала она себе и, встав с постели, взяла с книжной полки «Мадам Бовари». Ей хотелось целиком сосредоточиться на чтении, но ничего не получалось.

Во всем нужно было винить себя. Не надо было оставлять редакцию и уезжать. За время ее отсутствия недоброжелатели сделали все, чтобы навредить ей.

Кейт никак не могла забыть слова Филиппа Уэтхорна: «В вашем возрасте меня уже четырежды увольняли. Я решил, что пора на все наплевать и пойти своим путем».

Она наклонилась и потянула с кресла свою сумку. Внутри лежала тетрадь в черном кожаном переплете с заметками, набросками, снимками с показов, вариантами заголовков статей и предположительных тем следующего номера. Она перебрала фотографии и увидела на одной из них Серену, загоравшую в гамаке. Кейт улыбнулась, вспоминая о замечательном времени, когда восемнадцать месяцев назад состоялась летняя вечеринка в «Альянс мэгазин». Сесил Бредли, предшественник Уильяма Уолтона, человек влиятельный и властный, заинтересовался ее идеями. Он был деятельным руководителем, и на него произвели неотразимое впечатление познания Кейт в области нью-йоркского модного бизнеса и ее творческие замыслы, связанные с изданием журнала. Он интересовался ее мнением о современных модных журналах, и они договорились встретиться в октябре и обсудить будущий проект.

Кейт была в восторге. Ее мечта сбылась. Два месяца она штудировала женские английские журналы, пытаясь найти еще не занятую нишу на рынке, продумывая концепцию и дизайн нового издания, собирая информацию о фотографах, с которыми в дальнейшем можно было бы наладить сотрудничество. Благодаря связям Серены она планировала привлечь знаменитостей. После всех усилий и поисков она пришла к выводу, что основой будущего издания станут два фундаментальных направления — стиль и путешествия. Эта часть рынка была еще более-менее свободна. Название для своего журнала она выбрала простое и запоминающееся — «Класс». Она предполагала писать об отдыхе высокого стиля, который был доступен богатым людям: экзотические путешествия, модные магазины, — а также о театре моды, об экспериментальных направлениях в дизайне интерьера. И все это должно было подаваться на самом серьезном уровне, с блеском и изяществом.

Воспоминания о жарком августовском дне, когда она разговаривала с Бредли, заставили Кейт содрогнуться от холода. Она включила маленький обогреватель в углу комнаты, от которого тут же пошел поток горячего воздуха, зажгла остальные свечи, допила какао и растянулась на постели, разглядывая фотографии Кэрол Шелли, на которых она рекламировала сумки «Шанель». Прекрасные экспрессивные снимки, но теперь уже совершенно бесполезные.

Кейт мысленно вернулась к тому моменту, когда журнал только-только зарождался. Сесил Бредли и его совет директоров не жалели на него денег — в отличие от Уолтона. Редакция была завалена предложениями о сотрудничестве и материалами. Жизнь только начиналась.

Она была уничтожена случившемся. Конечно, она могла бы найти новых инвесторов, новую компанию, готовую поддержать ее проект. Она даже попробовала составить список таких возможных компаний: «Эмэп», «Конде наст», «Тайм Уорнер». Но ей не давали покоя слова Филиппа Уэтхорна: почему бы не пойти своей дорогой, не открыть собственный проект? «Роллинг стоунз» начинался на кухне Жана Эннера. В их время было больше возможностей, больше свободы. Но разве так уж безнадежно попытаться и сейчас начать свое дело?

Она затаила дыхание от волнения. Столько планов! Столько всего можно было бы начать с чистого листа! Но сначала следовало составить смету расходов на издание, найти специалистов по рекламе… Нужно преодолеть массу препятствий — преимущественно финансового характера. К отцу она обращаться не будет. Ни за что! Но других инвесторов у нее нет. Поломав голову еще минут сорок, она сдалась и, встав с постели, задула свечи. Наступила кромешная темнота. Кейт ощупью добралась до кровати и решила, что пора все-таки заснуть.

6

Кухня в Хантсфорде была самым теплым местом в замке. Она находилась в западном крыле, и там всегда горел огонь и пахло свежеиспеченными пирогами. В некотором роде это была святая святых, сердце дома. В детстве, да даже и в отрочестве, Серена могла просиживать там за большим деревенским столом часами, вдыхая ванильный аромат теста, вместо того чтобы делать домашние задания, готовиться к урокам музыки или прибираться в своей комнате. Миссис Коллинз, конечно же, следовало выпроваживать ее или докладывать барону, что его дочь бездельничает, но ей было скучно одной и она любила поболтать и посплетничать. Да и вообще, чтобы выгнать из кухни бедную девочку, надо не иметь сердца! Серена всем нравилась, и уже тогда было видно, что она вырастет красавицей и многого добьется в жизни.

— Ты здесь! — воскликнула Кейт, подойдя к двери с чашкой кофе и улыбнувшись сестре, которая быстро вошла в кухню и села на дубовую скамью, бросив рассеянный взгляд на банановый десерт. На ней были старые вельветовые брюки и тонкая белая майка, сквозь которую просвечивали дерзко торчавшие соски. Как всегда, она была прекрасна, именно прекрасна, а не просто красива, как в юности, потому что теперь это была взрослая женщина, а не хорошенькая избалованная пятнадцатилетняя девчушка.

— Хочешь? — с дрожью в голосе произнесла Серена, придвинув тарелку к Кейт. — Миссис Коллинз приготовила для меня, но я ничего не хочу, мне очень плохо…