Читать книгу "Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс"

* * *

Вернулась домой в начале десятого. Полицейского автомобиля и след простыл. От Шона на автоответчике два сообщения. Первое – спокойное и разумное. Второе – будто от другого человека.

«Ты струсила, Элис. Ты сбежала, потому что в тебе проснулись чувства, верно? Это гребаный идиотизм. Ты психотерапевт, знаю, но тебе самой нужна помощь».

Он продолжал говорить в таком духе еще несколько минут. Постоянно повторял, что я боюсь собственных чувств, перечислял причины, почему мы должны быть вместе. Тон его варьировался от нежности до ярости. Временами казался совершенно невменяемым. Не иначе, придя домой, выпил целую бутылку вина. Я нажала на кнопку и стерла сообщение. Затем вошла на кухню, поставила спагетти и, порывшись в холодильнике, достала соус и остатки пармезана.

Наконец ужин был готов. За едой я решила просмотреть бумажную почту. Общество защиты животных прислало мне письмо, приложив к нему фотографию золотистого лабрадора. Пес печально смотрел в объектив с таким видом, словно я его последняя надежда. Банк извещал меня о том, что ипотека ежемесячно забирает у меня две трети жалованья. Засунув письмо обратно в конверт, я попыталась не думать о том, сколько еще лет мне гнуть спину, чтобы рассчитаться за кредит.

Проглотив еще немного спагетти, перешла к новому конверту. Судя по штемпелю, письмо отправлено из Центрального Лондона. Почерк незнакомый, крошечные буквы с наклоном влево, их точно ветром клонит назад. Письмо было написано на белой бумаге хорошего качества. Обратный адрес, дата и подпись отсутствовали.

Дорогая Элис!

У меня такое чувство, что я тебя уже знаю. Ты из тех, что работают допоздна, потому что тебе кажется, что ты помогаешь людям. Потом отправляешься бегать – почти каждый день. Ты выглядишь иначе, когда бегаешь. Спокойна, словно знаешь, что никто тебя не догонит и тебе некого бояться. Одно тебе невдомек: боль – она как тесная связь. Она раскрывает. Когда человеку больно, он не может ничего утаить. И тогда можно заглянуть ему внутрь.

Я с нетерпением жду возможности заглянуть внутрь тебя.

Вилка выскользнула из моей руки. Неожиданно горка спагетти показалась мне безобразной: брызги красного соуса, запекшиеся на бледных волокнах. Я выбросила содержимое тарелки в мусорное ведро и вышла на балкон. Не знала, что делать. Порвать письмо или признать его существование – как существование сильнейшей зубной боли, которая не желает отступать?

Глава 6

На следующее утро я тщательно выбрала наряд. Обычно в выходные надеваю что-нибудь попроще и расхаживаю по дому в джинсах и старых кроссовках. Но в ту субботу это были черные узкие брючки, кашемировый кардиган и сапоги на высоком каблуке. Волосы собрала в конский хвост и надела лучшее пальто.

На улице не увидела микроавтобуса Уилла, а вот полицейская машина вернулась на боевой пост. Правда, с новой парой полицейских. На пассажирском сиденье расположилась молодая женщина, явно заигрывавшая с водителем. Они настолько оказались увлечены обществом друг друга, что даже не заметили, как я вышла из дома.

Засунув руки в карманы пальто и ругая себя за то, что не взяла перчатки, я прошла вдоль Тули-стрит к вокзалу, расположенному возле Лондонского моста. Здесь на восьмой платформе стала ждать поезд, заодно наблюдая за другими людьми. По выходным вокзал не узнать. Тихо, безлюдно, никакой толкотни. Можно никуда не торопиться, можно идти обычным шагом, не опасаясь, что тебя собьют с ног спешащие в свои офисы клерки в дорогих костюмах.

Поездка в южном направлении заняла менее тридцати минут. Поезд ехал по знакомой мне территории: мимо многоэтажных домов Кэмберуэлла, мимо грязной крыши торгового центра в Луишеме и знавших лучшие дни домов Викторианской эпохи из красного кирпича, что тянулись миля за милей.

В Блэкхит я прибыла в начале одиннадцатого. Представители старшего поколения присутствовали здесь на каждом шагу: выгуливали ухоженных собачонок, разглядывали витрины с дизайнерскими кухнями. Я заметила мать раньше, чем она увидела меня. Мама сидела у окна своей любимой кофейни за своим обычным столиком.

Выглядела она как всегда: безупречно уложенные седые волосы, элегантная неброская одежда.

– Здравствуй, дорогая! – произнесла она и поцеловала меня в щеку.

– Надеюсь, я не опоздала, мама.

– Твое лицо, – пробормотала она. – Что случилось?

– Ничего, пустяки. Поскользнулась на обледенелом тротуаре.

Мать с ужасом рассматривала «фонарь» у меня под глазом.

– Что ты будешь? – спросила я.

– Как обычно.

Я изучила меню.

– Для меня яйца-пашот и тост из хлеба грубого помола.

– По крайней мере, ты хотя бы что-то ешь, дорогая. Это добрый признак.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что тебе дальше некуда худеть, Элис. Ты и так тощая.

– Я не потеряла ни унции, мама. Мой вес десять стоунов[20], как всегда.

– Вообще-то это был комплимент. – Мать вскинула руки, будто пытаясь успокоить разъяренного зверя. – Боже мой! Какая ты стала раздражительная. Или у тебя неприятности на работе?

Я мысленно досчитала до десяти, прежде чем ответить:

– Нет, на работе все в порядке. В марте у меня появится помощница-практикантка.

Мать пристально посмотрела на меня своими светло-серыми глазами. На ее лицо был наложен обычный легкий, почти незаметный макияж, искусно скрывавший морщинки и прочие изъяны кожи.

Она откусила краешек круассана с марципаном.

– Ты видела брата?

– Пару раз на этой неделе. Он все такой же.

Мать не сводила с меня глаз, наблюдая, с какой жадностью я ем.

– Он все еще ходит в эту свою группу?

– Не уверена, – ответила я. – Уилл никогда мне ничего не рассказывает.

Мать нахмурилась. Неожиданно она словно состарилась: вокруг глаз появились глубокие морщины.

– Почему бы ему не пожить у тебя, Элис?

– Я уже тебе говорила, все не так просто, как кажется.

– Но не может же он вечно ютиться в этом автобусе! У тебя ведь есть квартира. – В ее голосе все громче слышалось недовольство, она, казалось, забыла, что мы с ней в кафе не одни.

– Согласись, с тем же успехом он мог бы пожить и у тебя, разве не так? – произнесла я, стараясь говорить как можно спокойнее. – У тебя есть свободная комната.

– Это удар ниже пояса, – ответила она. – Ты прекрасно знаешь, что он не отвечает на мои звонки.

Пришлось отложить вилку в сторону.

– Давай оставим эту тему, а не то мы точно поссоримся.

– Хорошо, тема закрыта, – согласилась мать, буравя меня взглядом. – Но помни, Элис, он твой брат. Ты должна помогать ему.