Читать книгу "Тайны анатомии - Кэрол Доннер"

– Конечно, нет! Мышление способно воздействовать на очень многое, но не на рост.

– А почему? – не сдавался Макс. – Вы же только что сказали…

– Я сказал, что рост регулируется Внесознательной Деятельностью, а ей никто распоряжений не отдает. – Нейрон снова внимательно на них поглядел. – Но почему это вас так интересует?

– Скажи ему! – шепнула Молли. – Вдруг он нам поможет?

– Честно говоря, мы нездешние, – признался Макс. – Мы заблудились.

И он рассказал все, что с ними произошло.

Нейрон слушал внимательно, иногда что-нибудь уточнял или просил повторить, а потом задумчиво произнес:

– Я сразу понял, что в вас есть что-то не такое. Вы тут ни на кого не похожи. Слишком любопытны для клеток – они-то все только собой интересуются. То есть все, кроме нейронов. А для вольняшек вы слишком вежливы.

– Мы маленькие человеки, – пояснила Молли.

– А знаете, я это сообразил. И сам не знаю, как. Я же к Пониманию отношения не имею. Теперь ясно, почему вас так интересовал рост. Ведь вы, человеки, растете?

– Стараемся, – ответила Молли. – Но это так долго!

– Послушайте моего совета и не тратьте времени понапрасну на такие мысли. Пользы от них не будет. Пусть Внесознательная Деятельность занимается, чем ей положено. Поверьте, так гораздо лучше.

– Почему? – спросил Макс.

– Ну, например, понравилось бы вам все время думать о том, чтобы дышать? Командовали бы себе: «Вдохни!» – и приводили в действие все необходимые мышцы, а затем командовали бы: «Выдохни!» – и так весь день напролет. А вдруг вам понадобится побежать? Для этого дышать надо было бы чаще и пришлось бы ускорить биение сердца, чтобы мышечным клеткам хватило энергии.

– Да еще ногам приказывай, чтобы они двигались! – добавил Макс.

– У нас больше ни на что не оставалось бы времени! – подхватила Молли. – Даже спать нельзя, пришлось бы дышать и дышать день и ночь. Мы бы совсем измучились! Нет уж, лучше я не буду подгонять свой рост.

– А-а! Разобрались понемножку! – сказал нейрон. – Да и в любом случае Внесознательная Деятельность справится лучше. Скоординирует все так, чтобы кости, мышцы, нервы и кровеносные сосуды росли гармонично и одновременно.

– Ой, я бы и десятой части не вспомнила! – засмеялась Молли. – Я ведь иногда забываю, какой у нас день недели. Особенно во время каникул.

– А для нас обязательна безупречная память, – объявил нейрон. – И абсолютная координация. Все клетки живут в полной гармонии, принося друг другу пользу. Каждая клетка выполняет свои обязанности, не допуская ни единой ошибки, ни единого промаха. Наш мир – мир безупречного совершенства, и никто, кроме Вольняшки, дисциплины не нарушает.

Вольняшка подлетел поближе и расслышал последние слова нейрона.

– А как насчет воображал с раскаленными головами? – осведомился он, но ответа не дождался.

Молли прикидывала, не окажется ли такая безмятежная гармония на редкость скучной. Вот они с Максом спорят – и от этого ей думается лучше, пусть никто верха и не берет.

Макс тем временем рассуждал вслух.

– Тело похоже на самостоятельную страну, – говорил он, глядя куда-то вдаль. – Кровеносные сосуды – это дороги, соединяющие города, то есть органы. Города-органы сотрудничают между собой и создают систему, или область. Желудок, кишки – это органы, принадлежащие к одной системе-области. Сердце и кровь принадлежат к другой, а мышцы и кости – к третьей. Нейроны – это телефоны. Миллиарды клеток – граждане страны, работающие на заводах и фабриках внутри городов-органов и систем-областей. А мозг – правительство…

– Макс! – воскликнула Молли. – Ты опять! По-моему, мы договорились, что здесь будем думать только о том, как выбраться наружу. Вот когда выберемся – рассуждай о чем захочешь.

– Извини, – смущенно сказал Макс. – Я забыл. Но все равно, здорово получилось, верно?

– Ага. – Молли повернулась к нейрону: – Нам правда необходимо выбраться из вашего Тела и вернуться домой. Нет-нет, мы верим, что оно такое замечательное и совершенное, как вы говорите. Я сама вижу. Но мы – не отсюда. Вы нам поможете? Вы знаете, где тут есть выход?

– К сожалению, нет. Я ведь только связист, мое дело передавать синий сигнал. Про то, что Снаружи, я ничего не знаю. Ну, а Вольняшка? Он-то бывает повсюду.

– Он твердит, что наружу никто не выбирается. И не желает выбираться, – ответил Макс.

– Гм-м-м… – протянул нейрон. – А что там сейчас интересного?

– Не знаем, – сказал Макс.

– Так поглядели бы.

– Но как?

– Да через глаз.

– Здорово! – воскликнул Макс. – Ведь если мы выглянем наружу, то, может, поймем, чем занимается Тело, и сообразим, каким образом мы угодили ему в рот.

– И попробуем сделать все наоборот, чтобы оказаться снаружи! – подхватила Молли. – Какая гениальная мысль!

– Ну, гениальная – это, пожалуй, слишком, – скромно сказал нейрон. – Но вообще-то неплохая. Притом учтите, мышление не моя специальность, я всего лишь любитель…

– А как нам попасть в глаз? – спросила Молли.

– Идите вдоль аксона, который меня деполяризовал. Он тянется от самого глаза.

Нейрон помахал им на прощание всеми своими дендритами, и они пошли вдоль аксона. Бакстер шествовал впереди. Вскоре к ним, что-то ворча, присоединился Вольняшка.

– А ты уверен, что мы не заблудимся? – спросила Молли брата. – Этих аксонов тут сотни, и все они выглядят одинаково.

– Я знаю дорогу, – вмешался Вольняшка. – В отличие от некоторых, я еще ни разу в жизни не заблудился. А кроме того, – он взмахнул рукой в сторону гигантского кабеля, – все аксоны тянутся оттуда. Это ведь зрительный нерв! И идет он от глаза.

– Но мы все-таки проследим этот аксон, – сказала Молли.

Вольняшка чуть не лопался от нетерпения:

– Скорей бы! Как мне нравится глаз! И вам он тоже понравится.

– Надеюсь, на этот раз вы будете вести себя прилично, – съязвил Макс. – А то до сих пор с этим было как-то слабовато.

– Э-эй, не гляди на меня так! Это ведь не я сцепился с лейкоцитами. Над ними еще никто верха не брал!

– Мы с ними не сцеплялись, а еле-еле от них спаслись, – возразила Молли и подтолкнула Бакстера носком кроссовки, потому что кот, заинтересовавшись чем-то невидимым, уткнул нос в ближайший аксон.