Читать книгу "Русь неодолимая. Меж крестом и оберегом - Сергей Нуртазин"

Книга Притчей Соломоновых

Святополк нырнул в Дикое Поле, а вынырнул в Польше у тестя Болеслава. Туда же бежали его приверженцы, в том числе и Путша с Еловитом, коим вместе с некоторыми киевскими боярами была доверена оборона Киева. Столицу они не отстояли и жену Святополка от полона не уберегли, но подлость сотворить успели – чтобы досадить Ярославу, ночью тайно подожгли город в нескольких местах. На следующий день после их бегства войско новгородского князя въехало в покусанный огнем Киев. Черные следы пожарищ изрядно испятнали белую снеговую постель, тронул пламень и дом Таисии. Закопченный очаг встретил Витима в окружении обугленных жердей и бревен. Не пощадил огонь и старый дуб. Опаленный ствол уродливым великаном стоял на страже сожженного жилища. Дерево было мертво. Витим знал: по весне этот страж уже не наденет нарядное, зеленое корзно из молодой листвы. За прожитые в Киеве годы дерево стало ему дорого, ведь оно напоминало о родном далеком селище, неподалеку от которого на старом капище тоже стоял старый священный дуб. Но теперь не было ни дуба, ни жилища Таисии. Не было рядом и тех, кто обитал в доме. Пес Аргус лежал у дуба, присыпанный снегом. Он был мертв, и смерть его пришла не от старости, это Витим определил по ранам на его теле и кровавым пятнам на снегу. Но была ли это только кровь Аргуса? Тревога за близких людей грызла сердце, мысли метались, словно испуганная стая голубей.

«Кто это сделал? Кто убил Аргуса? Где Надежа? Где Таисия? Что с ними? Убиты? Сгорели? Задохнулись от дыма? Или им удалось избежать огня? А вдруг их увели в полон поляки? Торопша сказывал, что люди Святополка врывались в дом, искали меня и Никиту, может, князь в отместку приказал свершить над ними насилие? Если живы, то где их искать?»

Надо было некоторое время опомниться, побыть в одиночестве, подумать, чтобы утром отправиться на поиски родных, живых или мертвых. Потому и не пошел в гридницу, где шумно праздновала победу дружина Ярослава, побрел со склоненной головой к Киевским воротам, чтобы на Подоле, в доме Торопши, обрести временное пристанище и покой, а заодно приглядеть за раненым соратником. Торопше не повезло, в ночном бою под Любечем дружинник Святополка ткнул его копьем в бок. После боя Витим с трудом отыскал старого знакомца на бранном поле под грудой тел павших воинов.

До Торопши Витим не дошел. Перед воротами его остановил знакомый голос:

– Витимушка! Родимый!

На миг перехватило дыхание, Витим обернулся. На грудь повалилась Надежа, обхватила руками, крепко прижалась.

– Сокол мой ненаглядный! Живой!

Витим огладил спину жены:

– Надежа, любая! Ягодка моя сладкая! А я уж не ведал, где искать вас стану.

Надежа смахнула с ресниц слезу, посмотрела на мужа счастливыми глазами.

– Нас княжна Предслава приютила, а ныне мы в Киев перебрались. Таисия к Торопше пошла, а я, как узнала, что дружина Ярослава в Киев входит, побежала тебя искать, да, видно, средь иных воинов проглядела. Верно помыслила, к дому пойдешь.

– Куда же еще идти? Только нет больше дома.

– Нет, – грустно подтвердила Надежа, – Еловит сжег.

– Еловит?!

– Он самый, прихвостень Святополка, которого он вместо тебя поставил ворота стеречь. Пойдем к Торопше, там с Таисией тебе все и расскажем.

В небольшом, но уютном и теплом жилище Торопши женщины поведали, что после его отъезда в Новгород в дом нагрянули с обыском люди великого князя с Еловитом во главе. Тогда-то и приглянулась вышгородскому боярину молодая жена Витима. Зачастил он к Надеже, подкарауливал женку у дома, звал ее за себя, соблазнял подарками, молвил, что Витим не вернется, а если надумает, то немедленно будет предан смерти, так как замышлял с двоюродником Никитой против князя. Надежа от разговоров уходила, встреч избегала, но Еловит не отставал, стал прибегать к угрозам. Когда пришел срок бежать из Киева, попытался взять ее силой и даже ворвался за ней во двор, чтобы схватить. Выручил Аргус. Старый верный пес кинулся на защиту, повалил обидчика на снег, едва не достал до горла зубами. Еловит успел прикрыться рукой и вытащить нож. Железо оказалось сильнее зубов. Аргус пал от руки злодея, но дал хозяевам время скрыться. Таисия и Надежа бежали в чем были и спрятались в амбаре у соседей. На исходе ночи люди Святополка покинули столицу, тогда же в городе начались пожары…

Витим слушал, до хруста сжимал кулаки, играл желваками, мысленно и вслух клялся отомстить подлому боярину. Женщины успокоили, усадили за стол. За едой Таисия спросила:

– Не слышал ли ты о Никите?

Витим отрицательно помотал головой. Что ответить? Он и сам терялся в догадках: вестей Никита не подавал, в Новгороде его не было, не появлялся братец и в радимичском селище у деда Гремислава, поиски в Муроме тоже оказались тщетными. Сгинул ли двоюродник по пути в град Муром или был убит вместе с Глебом у Смоленска, Витим не знал. Таисия молчаливый ответ приняла, грустно посмотрела в оконце, промолвила:

– Где же ты, сынок, кровиночка моя? Жив ли?

Боязнь потерять безвозвратно любимого сына, живое напоминание о Мечеславе, терзала ее душу. За что ей выпала столь нелегкая судьба? Когда-то она счастливо жила в Константинополе с матерью и отцом. Отец, будучи преподавателем грамматики в Пандидактерионе, обучал грамоте единственную и обожаемую им дочь, предрекая ей достойного мужа и беззаботную жизнь. Мечты отца не сбылись. Большой пожар забрал у юной Таисии близких и дом. Девочку подобрал хозяин таверны и сделал из нее танцовщицу и девицу для любовных утех своих посетителей. Многие касались ее тела, прежде чем она попала в руки наемника-славянина по имени Мечеслав и полюбила на всю жизнь. Вначале ее любовь оставалась безответной. Мечеслав, будучи воином, наведывался в таверну редко, надолго пропадал в походах, а она ждала и радовалась каждой встрече. Судьба едва не разлучила их навсегда. Хозяин таверны умер, а хозяйка выгнала всех танцовщиц на улицу. Таисия скиталась по улицам, продавала свое тело желающим в надежде заработать на пропитание, пока случай не свел ее с Торопшей. Он-то и привел ее к ладье русского купца, на которой Мечеслав собирался навсегда покинуть Ромейское государство. Таисии с трудом удалось уговорить его взять ее с собой. Уже в Киеве она стала его женой, а вскоре у них родился сын Никита. Это были самые счастливые дни в ее жизни. Однако счастье оказалось недолгим. Никита был еще ребенком, когда Мечеслав погиб под Белгородом. И вот теперь господь готовил ей новое испытание. Будущность остаться одной страшила ее. Русь и Киев стали ей родными, за эти годы она обрела здесь немало друзей, родовичи Мечеслава любили ее, а она их, и все же потеря сына была для нее подобна смерти. Но Таисия надеялась на встречу и каждый день молила господа, чтобы он сохранил ей Никиту.

* * *

Никита думал бежать в Муром, а вышло иначе. В тревогах последних дней перед побегом из Киева забыл он совет Живорода: накладывать мазь на раны трижды в день, мало того, оставил горшочек дома. Юность легкомысленна, думалось, что он, молодой и сильный, болезнь без снадобий одолеет. Не одолел. В ночь накануне отплытия на ладье Гилли жар охватил тело, плечо вновь опухло. Утром стало хуже. А ведь волхв предупреждал! Не внял Никита мудрым словам старшего, за то и расплачивался. Варяг Гилли видел – юноше худо, надеялся, что передаст больного в руки Витима, а уж родственник сможет о нем позаботиться, однако у острова никого не оказалось. Прождали до полудня, Витим не появился, тогда Гилли и принял решение – взять Никиту с собой. Сам же и лечил его, благо годы воинской службы научили многому. После порогов, у Хортича, по-иному острова Святого Георгия, Никите стало легче, и Гилли сообщил ему о своем решении. Юношу такой поворот в его жизни не испугал, наоборот, он возрадовался тому, что сможет пройти путем отца. После Хортича пошли плавни, Днепр ширился, вода теснила земную твердь, раздвигала берега, образуя множественные разливы, озера и острова, поросшие камышом, кустарником, деревьями. Дальше река текла половецкой степью, но самих кочевников не встретили, а вскоре ладьи вышли на простор Русского моря. Ветер, в угоду путникам, был попутным, суда скользили по водной глади, с каждым мигом приближали сына Мечеслава к новой жизни. Теперь Никита и Гилли могли подолгу разговаривать. Рыжеволосый варяг рассказывал: