Читать книгу "1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа - Владимир Романов"

Вскоре весть о забастовке разнеслась по предприятиям других районов, мастеровые которых также стали присоединяться к бастующим. Таким образом, к концу дня бастовало 43 предприятия с 78 443 рабочими.

24 февраля (9 марта), благодаря поддержке соседних фабрик и заводов, забастовка расширилась: в ней приняли участие свыше 200 000 человек, то есть более половины рабочих Петрограда.

В тот же день Николаю II, уже находившемуся в Могилеве, пришла телеграмма из Царского Села, от императрицы:

«Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова, и против них вызывали казаков. Всё это я узнала неофициально».

А тем временем в Петрограде шли столкновения полиции и демонстрантов, имевших лозунги «Долой самодержавие!», «Долой войну!».

Короленко Владимир Галактионович (1853–1921) – писатель, журналист, публицист, общественный деятель. Октябрьскую революцию не принял, полагая, что «возможная мера социализма может войти только в свободную страну». Осудил методы, которыми большевики осуществляли строительство социализма.

Короленко Владимир Галактионович, писатель, общественный деятель:

«В Петрограде числа с 23-го – беспорядки. Об этом говорят в Думе, но в газетах подробностей нет. Дело идет очевидно на почве голодания; хвосты у булочных и полный беспорядок в продовольствии столицы».

Аничков Владимир Петрович, банкир:

«Работоспособность заводов с первых же дней революции стала сильно падать. Значительно возрастало хищение не только чугуна и железа, но и инструментов. Особенно отставали от нормы работы по изготовлению топлива. Нетрудно было предсказать, что настанет момент, когда погаснут беспрерывно действующие домны. Со дня на день нарастала в рабочих злоба на интеллигенцию и буржуазию. Злоба, впоследствии превратившаяся в ненависть…»

Прокофьев Сергей Сергеевич, композитор:

«Был яркий солнечный день, на Невском масса народа. Часть публики шла своим путем, но часть сбилась к стенам и влезла на ступеньки подъездов, из магазинов тоже выглядывали лица. По Невскому, в направлении Аничкова моста, проскакала десятка казаков. Очевидно, в той стороне были демонстрации. Конечно, нормально было бы отправиться домой. Но Невский выглядел солнечным и оживленным, а публика беззаботно шла в том же направлении, в каком проехали казаки. Я немедленно отправился туда же. На Аничковом мосту замечалось некоторое скопление народа, преимущественно рабочие, в коротких куртках и высоких сапогах. Проезжали кавалькады казаков, человек по десять, вооруженные пиками. Можно было ожидать, что начнется стрельба. Но публика беспечно шла, и дамы, и дети, и старые генералы – все с удивлением рассматривали необычную для Невского картину».

Жевахов Николай Давидович (Джавахишвили) (1874–1946) – князь, государственный и религиозный деятель, духовный писатель. С 15 сентября 1916 года по 28 февраля 1917 года был заместителем обер-прокурора Святейшего Синода. В 1920 году эмигрировал и умер за рубежом.

Жевахов Николай Давидович, князь, заместитель обер-прокурора Святейшего синода:

«Возвратясь в Петербург 24 февраля 1917 года, я застал в столице необычайное возбуждение, которому, однако, не придал никакого значения. Русский человек ведь способен часто прозревать далекое будущее, но еще чаще не замечает настоящего. Менее всего я мог думать, что те ужасные перспективы, о которых я предостерегал своими речами и которые чуяло мое сердце, уже настали и что Россия находится уже во власти революции… Я не хотел, я не мог этому верить. Проехав перед тем тысячи верст, я видел не только полнейшее спокойствие и образцовый повсюду порядок, но и неподдельный патриотический подъем; я встречался с высшими должностными лицами, со стороны которых не замечал ни малейшей тревоги за будущее; все были уверены в скором и победоносном окончании войны и, в откровенных беседах со мною, жаловались только на то, что один Петербург, точно умышленно, создает панику, а Государственная Дума разлагает общественное мнение ложными сведениями о положении на фронте».

Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:

«Народу нужна была уверенность в том, что будут предприняты какие-нибудь меры к облегчению продовольственного кризиса, но в этом направлении не было сделано ничего. Группы рабочих и студентов ходили по улицам, а за ними следовали толпы мужчин, женщин и детей, которые пришли из любопытства, с целью поглазеть на то, что произойдет. Но в большинстве случаев это были добродушные толпы, расступавшиеся перед казаками, когда последние получали приказ очистить какую-нибудь улицу, и даже иногда приветствовавшие их криками. С другой стороны, казаки старались никому не причинять вреда и даже пересмеивались и болтали с теми, кто оказывался возле них, – а это было уже плохим предзнаменованием для правительства. Толпа держалась враждебно только по отношению к полиции, с которой у нее произошло в течение дня несколько столкновений. На некоторых улицах были также повреждены и перевернуты трамвайные вагоны.

Тем временем социалистические вожди, которые в течение последних месяцев вели оживленную пропаганду на фабриках и в казармах, не ленились, и в субботу город представлял уже более серьезную картину. Дело дошло почти до всеобщей стачки, и толпы рабочих, ходившие взад и вперед по Невскому, уже представлялись более организованными. Никто не знал хорошенько, что должно произойти, но всеми чувствовалось, что представляется слишком благоприятный случай, которого нельзя упустить, ничего не сделав. Однако в общем настроение народа было все еще мирным. Вечером раздалось несколько выстрелов, виновниками которых были сочтены городовые, переодетые Протопоповым в солдатскую форму».

Из листка Петербургского комитета партии большевиков, изданного 25 февраля 1917 года

Российская социал-демократическая рабочая партия

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Жить стало невозможно. Нечего есть. Не во что одеться. Нечем топить. На фронте – кровь, увечье, смерть. Набор за набором. Поезд за поездом, точно гурты скота, отправляются наши дети и братья на человеческую бойню.

Нельзя молчать!

Отдавать братьев и детей на бойню, а самим издыхать от холода и голода и молчать без конца – это трусость, бессмысленная, преступная, подлая Надвинулось время открытой борьбы. Забастовки, митинги, демонстрации не ослабят организацию, а усилят ее. Пользуйтесь всяким случаем, всяким удобным днем. Всегда и везде с массой и со своими революционными лозунгами