Читать книгу "Долгий путь домой - Луиз Пенни"

Несколько минут спустя она присоединилась к остальным, прихватив из кухни блюдо с сэндвичами и кувшин холодного чая.

Они уселись в тени кленов на четыре адирондакских кресла, которые неожиданно напомнили Гамашу метки на компасе, указывающие на части света.

Гамаш выбрал сэндвич и откинулся на спинку кресла.

– Вы попросили Питера уйти вскоре после вашей персональной выставки, – вернулся он к разговору.

– После ссоры, которая длилась весь день и всю ночь, – вздохнула Клара. – Я была совершенно вымотана и наконец уснула. Часа в три ночи. Когда я проснулась, Питера рядом не было.

Бовуар мгновенно проглотил сэндвич с паштетом и чатни и подал голос:

– Он ушел?

Стенки стакана с охлажденным чаем, поставленного на широкий подлокотник, запотели.

– Нет. Он сидел на полу в спальне, прислонившись к стене и подтянув колени к подбородку. И смотрел перед собой. Я подумала, что у него нервный срыв.

– Так оно и было? – спросила Мирна.

– Пожалуй. Возможно, даже что-то большее, чем срыв. Посреди ночи он вдруг пришел к выводу, что никогда не завидовал моему искусству.

Мирна фыркнула в стакан, отчего чай брызнул ей на нос.

– Да, – сказала Клара. – Я ему тоже не поверила. После этого мы опять поругались.

Казалось, ей невыносимо даже говорить о случившемся.

Гамаш внимательно слушал ее.

– Если он не завидовал вашему искусству, то как он объяснял проблему?

– Я сама – вот в чем была проблема, – ответила Клара. – Он завидовал мне. Не тому, что на своих картинах я изображала дружбу, любовь и надежду, а тому, что я все это чувствовала.

– А он – нет, – заметила Мирна.

Клара кивнула:

– Он понял в ту ночь, что всю жизнь притворялся, а внутри у него ничего нет. Пустота. Вот почему его живопись лишена содержания.

– Потому что он сам таков, – завершил Гамаш.

В маленьком кружке воцарилось молчание. Вокруг роз и высоких наперстянок жужжали пчелы. Мухи пытались утащить хлебные крошки с пустых тарелок. Неподалеку журчала речушка Белла-Белла.

А они думали о человеке, у которого вместо сердца была пустота.

– И поэтому он ушел? – проронила Мирна.

– Он ушел, потому что я велела. Но…

Они ждали продолжения.

Клара смотрела в сад, и они видели только ее профиль.

– Я ждала его возвращения. – Она неожиданно улыбнулась и повернулась к друзьям. – Я думала, ему будет не хватать меня. Надеялась, что в разлуке он почувствует себя одиноким и потерянным. Поймет, чего лишился. И вернется.

– А что конкретно вы ему сказали? – спросил Бовуар. – В то утро, когда он ушел?

Вместо пустой тарелки на подлокотнике кресла появился блокнот.

– Я сказала, чтобы он уходил. Но чтобы вернулся через год, и тогда мы посмотрим, получится ли у нас дальше.

– Вы договорились о сроке ровно в год?

Клара кивнула.

– Простите, что задаю такие вопросы, – продолжил Бовуар, – но это крайне важно. Вы назвали дату? Точно обозначили год?

– Абсолютно точно.

– И когда ожидалось его возвращение?

Она назвала день, и Бовуар быстро произвел в уме расчет.

– По-вашему, Питер принял эти условия? – спросил Гамаш. – Его привычный мир рушился. Может быть, он кивал и вроде бы понимал, а на самом деле не отдавал себе отчета в происходящем?

Клара задумалась.

– Полагаю, это возможно, но мы говорили о совместном обеде. Даже запланировали его. И это не могло пройти мимо его сознания.

Она замолчала, вспоминая, как сидела на том самом кресле, на котором сидит сейчас. Стейки поджарены. Салат готов. Вино охлаждено.

Круассаны в бумажном пакете – на кухонном столе.

Всё в ожидании.

– Куда он направился в тот день? – спросил Гамаш. – В Монреаль? К семье?

– Мне это кажется маловероятным, а вам? – ответила вопросом Клара, и Гамаш, который в свое время встречался с родными Питера, не мог не согласиться с ней.

Если у Питера Морроу вместо сердца была пустота, то опустошила его собственная семья.

– Вы уже связывались с семейством Морроу? – поинтересовался Гамаш.

– Нет пока, – сказала Клара. – Я приберегала это на крайний случай.

– Вы знаете, чем занимался Питер все это время? – спросил Бовуар.

– Видимо, писал. Что же еще?

Гамаш кивнул. Что же еще? Без Клары Питеру Морроу оставалось только одно – искусство.

– Куда он мог отправиться? – повторил он прежний вопрос.

– Хотела бы я знать.

– Было какое-то место, которое Питер давно мечтал посетить?

– Для его живописи место не имело значения, – ответила Клара. – Он мог писать где угодно. – Она немного подумала. – «Я буду молиться о том, чтобы ты вырос храбрым человеком в храброй стране». – Она посмотрела на Гамаша. – Когда я произносила сегодня утром эти слова, я думала не о вас. Я знаю, что вам не занимать храбрости. Я думала о Питере. Каждый день молилась о том, чтобы он вырос. И стал храбрым человеком.

Арман Гамаш откинулся на спинку кресла, чувствуя через рубашку тепло деревянных планок, и задумался о словах Клары. О том, куда мог уехать Питер. И что он там нашел.

И требовалась ли ему храбрость.

Глава седьмая

Самый уродливый из людей, живущих на земле, открыл дверь и встретил Гамаша карикатурной улыбкой:

– Арман.

Он протянул руку, и они обменялись рукопожатием.

– Месье Финни, – склонил голову Гамаш.

Тело старика было искалечено артритом – кривобоко и горбато.

Не без усилий Гамаш выдержал взгляд Финни, по крайней мере одного из его глаз. И даже это далось ему нелегко. Выпученные глаза Финни вращались во всех направлениях, словно в постоянном неодобрении. Соединиться им мешала только луковица фиолетового носа, этакая венозная линия Мажино с громадными траншеями по обеим сторонам, откуда велась и проигрывалась война за жизнь.

– Comment allez-vous?[26] – спросил Гамаш, отводя взгляд от этих необузданных глаз.

– Я в порядке, merci. А как поживаете вы? – спросил месье Финни. Его глаза быстро вертелись, оглядывая крупного человека, возвышавшегося над ним. Сканируя его. – Выглядите неплохо.

Прежде чем Гамаш успел ответить, из коридора донесся певучий голос: