Читать книгу "Ничего не бойся - Лиза Гарднер"

– А затем прибрался за собой, – закончил за нее Алекс и нахмурился. – Только вот этого я как раз не понимаю. Даже если все прошло так гладко – я имею в виду, не было ни погони, ни драки, никакого сопротивления со стороны жертвы, – все равно, сколько же здесь крови. У него руки по локоть должны были быть в ней. Не говоря уже о том, что он, совершенно очевидно, сидел прямо на жертве, пока снимал кожу… Надо будет и пол весь изучить, вдруг найдем какие-нибудь следы его пребывания. Если не найдем конкретных следов, то хотя бы попытки от них избавиться. Так что почему бы и нет, верно?

Ди-Ди понимала, что слова Алекса не лишены смысла. На полу более сотни пятен от собачьих лап, должны быть и следы убийцы.

– Он мог пойти в ванную, чтобы привести себя в порядок, – предположила Ди-Ди. – Может, принял душ? Уверена, Фил заставил следователей изучить каждый миллиметр душевой и раковины на предмет ДНК убийцы.

– Это само собой. Но как он попал в душевую? Не по воздуху же. – Алекс посветил на дверь хозяйской ванной.

На полу возле нее не было никаких следов крови, кроме тех, что оставила Лили. Он подошел ближе и внимательно осмотрел медную ручку. Никаких следов. Затем, чтобы просто удостовериться, он осветил фонарем пол ванной, душевую кабину, раковину, унитаз. Абсолютно ничего.

– Может, у него очень хороший растворитель? – усмехнулась Ди-Ди. – Облил здесь им все, а потом зубной щеточкой каждый сантиметр…

– Возможно, но маловероятно. – Лицо Алекса оставалось непроницаемым.

Как он уже говорил, кровь нельзя удалить с места преступления на все сто процентов. Многие криминалисты смогли сделать себе имя, используя пробелы в знаниях недостаточно предусмотрительных убийц, которые могут дочиста оттереть все стены, но забыть о защелке на оконной раме или о заводном колесике на часах. Убийцы убирают только то, что видят. В то время как следователи благодаря специальным световым приборам и химическим веществам типа люминола способны найти невидимые на первый взгляд вещи.

В голову Ди-Ди пришла новая мысль.

– Давай посмотрим на это с другой стороны. У нас есть убийца, которому удалось не только пробраться в этот дом незамеченным, но и уйти, не вызвав подозрений. Только вот после своей грязной работы он должен был весь быть в крови. Неужели он потом в таком виде вышел на улицу и как ни в чем не бывало пошел дальше?

Алекс пожал плечами:

– Самый очевидный выход – это принять душ, как ты уже говорила. Преступник смыл с себя кровь, надел чистую одежду и вышел через переднюю дверь.

– Однако, по твоим словам, мы бы тогда увидели следы, ведущие к ванной. Хм… А что, если он уже был раздетым? Что, если, убив свою жертву, прежде чем приступить к самой главной части, он снял с себя всю одежду?

– Здраво, – ответил Алекс. – Смыть кровь с одежды куда труднее, а так…

– Еще я заметила, что все полотенца в ванной висят на своих местах. А если убийца принимал здесь душ, то чем же он тогда вытирался?

Алекс коротко кивнул, продолжая размышлять.

– Может быть, – продолжила Ди-Ди, – раз уж убийца сам приносит шампанское и наручники, то он берет с собой также все необходимое, чтобы привести себя в порядок. Пару полотенец, даже коврик для ванны, который кладет вот здесь, рядом с кроватью, – она указала на едва заметный прямоугольный след на полу, возле тумбочки. – Он встает на коврик, снимает всю одежду и только затем взбирается на кровать, чтобы освежевать жертву. Закончив, он встает обратно на коврик и надевает свою по-прежнему чистую одежду. Остается аккуратно собрать грязное полотенце, нож и так далее, сложить все в свою спортивную сумку – и можно идти. Это, по крайней мере, объясняет отсутствие следов крови в остальной части дома, включая ванную.

– Не просто здраво, – поправился Алекс. – Умно.

– Дело в опыте. – Ди-Ди подчеркнула последнее слово. – Разве не это сказали судмедэксперты? Этот человек знает, что делает. Он хладнокровен, расчетлив. Ситуация у него под контролем с самого начала и до конца. Вряд ли мы здесь что-то еще найдем.

Алекс включил стоящий на тумбочке торшер и погасил свой фонарь.

– Я бы на твоем месте не был так уверен. Конечно, фокус с переодеванием уменьшает риск испачкаться кровью жертвы и так далее, но, с другой стороны, он увеличивает шанс оставить после себя волосы, частички кожи, ДНК.

– В этом ты, пожалуй, прав.

– Еще одна важная деталь: каким именно способом он убивает своих жертв. Как только судмедэксперты это выяснят, у нас появится еще одна зацепка.

Супруги покинули спальню и вместе пошли по коридору к лестнице.

– Мне надоело сидеть дома. – Ди-Ди услышала свой голос словно со стороны.

– Я знаю.

– Надоело чувствовать себя слабой и бесполезной. Я хочу вернуться на работу. Хочу поймать этого маньяка.

– Ты так ничего и не вспомнила?

– Имеешь в виду, не вспомнила ли я, почему решила полетать с лестницы? Или зачем три раза подряд пальнула в стену? – Детектив покачала головой.

– Сегодня ты очень помогла.

– Да, но неофициально. Официально я детектив, который в одиночку вернулся на место преступления и без видимой на то причины воспользовался табельным оружием. Теперь я обуза для всего отдела, и мы оба с тобой знаем, что даже если сегодня ночью моя рука чудесным образом заживет, никто не вернет мне полицейский значок. Моя карьера под угрозой, а копы просто ненавидят вопросы, на которые нет ответа.

– Да, ты оставшийся без ответа вопрос, – согласился Алекс и взял жену под руку.

– Ну, спасибо.

Он задумчиво на нее посмотрел:

– Хотя знаешь что? Ты нечто большее.

– Великолепный детектив? Идеальная жена? Любящая мать? Я тебя умоляю, ты мне льстишь. Хотя Мелвин меня уже изрядно заколебал, так что я не откажусь от своей порции тошнотворно сладких банальностей.

– Вообще-то я подумал о другом. Я подумал, что, кроме тебя, никто не сможет найти ответ на этот вопрос. В том числе и я.

Ди-Ди уставилась на спутника:

– Ты же криминалист…

– Точно. Я изучаю места преступлений. А ты, Ди-Ди, – твое плечо, рука, ранение, – часть совершенного преступления. Только, в отличие от других своих жертв, тебя убийца контролировать не смог, и это дает нам огромное преимущество.

Глава 5

Боль – это…

Диалог. Когда мне исполнилось двенадцать, приемный отец стал учить меня различать все возможные проявления и функции физического и душевного дискомфорта. Боль – это… смотреть, как домработница, прерывисто дыша, пинцетом вытаскивает из большого пальца осколки разбитого стакана.

Боль – это… забыть во время экзамена, как пишется слово «позвоночник», даже несмотря на то, что повторяла материал прошлой ночью. Из-за одной ошибки я получила всего девяносто баллов, и хотя отец сказал, что это хороший результат, мы оба с ним знали – не идеальный.