Читать книгу "Две тайны аптекаря - Ирина Трофимова"

— Кухня прекрасная, — осмотрелся он. — Большая. И много света… А там что?

— Там была старая кладовка и кусок соседской террасы, — крикнула я ему уже в спину. — А теперь — зимний сад. Импровизация на тему! Мне хотелось зимнего сада, но пространство не позволяло. Так что пришлось сломать стенку, наделать лишних окон — и вот…

— Здорово! — отозвался он из-за высоких застекленных дверей. — Просто кусок лета! Тогда, конечно, и чердак не нужен. Наверное, любишь тут сидеть?

— Люблю. Не так сильно, как в ателье, но тоже очень люблю.

— Но в ателье ты ведь только работаешь?

— Не совсем. — Я доставала с полки лучшие стаканы. — Я счастливый человек: люблю то, чем занимаюсь! И мне, представь, еще и платят за это деньги! Ну, разве не красота? Так что ателье — это самое любимое место в доме. Я там живу. А конкретно — поселяюсь в той картине, с которой работаю в данный момент. Да-да, не смейся, они для меня такие живые, такие интересные… Каждая картина… это как новая реальность! Мне в них так спокойно, так хорошо там внутри, пока я работаю. Я даже разговариваю с ними. Я в них прячусь!

— Даже если это батальные сцены или натюрморт с убитыми утками?

— Даже тогда. — Я засмеялась и протянула ему стакан. — А вот утку я, кстати, отменно готовлю!

— Надеюсь, когда-нибудь удастся попробовать. — Он подмигнул и сделал глоток.

Потом прищурился, сложил на груди руки и спросил:

— А кому ты готовишь?

— Себе. Друзьям. Гостям. На самом деле, это бывает не так часто. А что?

— Ничего. Просто так.

Он вдруг сделал шаг ко мне, наклонился, почти коснувшись моей щеки, и мне показалось, что он собирается меня обнять. Если совсем честно, я была уверена, что он меня поцелует. Но Марк всего-навсего поставил стакан на столешницу у меня за спиной и выпрямился. Он решил со мной играть?.. Я чувствовала себя девятиклассницей.

— Пригласишь меня на обед? — спросил он, а в глазах у него прямо-таки прыгали лукавые искры. — Или на ужин?

— С условием, что ты…

Но вместо того, чтобы продолжать партию игры во флирт, он вдруг вышел из кухни и куда-то направился.

— Марк?

— Мне нужно кое-что тебе показать. Иди сюда.

Я вышла из кухни. Он снимал бечевку со своего свертка.

— Что это? Сюрприз? Маленький прелестный Ренуар в подарок в честь нашего знакомства?

— Ренуара я куплю тебе, когда разбогатею, — абсолютно серьезно ответил он. — А сейчас мне нужна твоя консультация. Тут вот что…

Внутри свертка действительно оказалась картина. Он снял с нее бумагу и повернул к свету. Старый лак отозвался бликами, полотно вздрогнуло в его руках, и я сразу увидела, в чем дело. Картина была ранена, кто-то ударил ее ножом. Чем-то острым. Я взяла ее у Марка и понесла в ателье. Он шел за мной.

— Я сейчас тебе всё расскажу, — начал он. — Это картина моих друзей. Они отдали мне ее на хранение, не могли оставить дома, уезжали в командировку. Надолго. Это их фамильное достояние, если так можно сказать. А у меня недавно был ремонт. Я же архитектор, я всё время что-то перестраиваю. Я снял ее со стены и нес в другую комнату, но оступился на лестнице, и так поучилось, что она порвалась. Я зацепился за край перил и…

Я поставила картину на мольберт и осматривала ее.

— Она не порвана, — сказала я. — Ты можешь ничего мне не рассказывать, я сама тебе всё расскажу. Если бы она была порвана, это выглядело бы совершенно иначе, уж поверь мне. А тут порез, это и слепому видно. И даже красочный слой осыпался, довольно много потерь…

Это был неплохой портрет. Суровая, властная женщина восседала на стуле с высокой спинкой, чинно сложив руки на коленях поверх складок пышного платья. Скорее всего, девятнадцатый век. И именно на руки пришелся порез.

— Не удалось собрать остатки грунта там, где ее порезали? — спросила я.

— Ее не резали, — спокойно сказал Марк. — Я настаиваю.

— Марк, да мне-то какая разница? Я профессионал и знаю, что это порез, но я же не собираюсь заявлять в полицию. Тут нет никакого умышленного убийства, от силы этой дамочке переломали пару пальцев. Дело в принципе поправимое.

Он никак не отозвался на мою шутку и несколько минут молчал.

— Это важно, — сказал он после паузы. — На меня могут рассердиться. Мне это не нужно. Мне нужно, чтобы ты мне помогла. И… Она порвалась, потому что я оступился.

— Хорошо, — кивнула я. — Так вот, на том месте, где ты с ней оступился и она удивительным образом налетела на что-то тонкое и острое, ты не собрал остатки фунта?

— Эго случилось в помещении… А, ты же не про землю, конечно, а про краску?

— Ну да. Почти. На грунт наносят сам красочный слой. Так ты не собрал то, что с нее осыпалось? Потому что в принципе это можно вернуть обратно.

— Нет, я ничего не собирал. Ты сможешь что-то с ней сделать? То есть взять ее на реставрацию?

Я даже не знала, как реагировать. Это было совсем не то, на что я рассчитывала. Получалось, что он заинтересовался не мной, а моей профессией? Ему надо было всего-навсего привести в порядок картину? Наверное, я должна была отказаться. Дать ему телефон кого-нибудь из коллег-конкурентов и закончить для себя эту историю. Но я почему-то сказала, что да, смогу.

— Отлично! Ты меня просто спасла! — Марк просиял и уселся на мой любимый стул. — А когда она будет готова?

И тут я начала злиться. В первую очередь на себя. Из-за того, что согласилась, а теперь еще буду выслушивать его требования и отвечать на вопросы. Из-за того, что меня не позвали на свидание, а наняли на работу. Которая на тот момент была мне совершенно не нужна. Да и дама на картине поглядывала на меня недобрым взглядом, словно предупреждая, что мы с ней не сработаемся.

— Не очень скоро, — твердо сказала я. — Это дело не на день и не на два. Если тебе нужна качественная работа, придется ждать.

— А что именно нужно делать так долго?

Он продолжал меня злить! Я сделала глубокий вдох и сказала себе, что это просто клиент. И разозлилась от этого еще больше.

— При порезах, — теперь я нарочно делала ударение на этом слове, — при порезах картину сначала нужно положить лицом вверх, потом заклеить края пореза, — я снова повысила голос, — папиросной бумагой, чтобы предотвратить дальнейшее осыпание красочного слоя, который в случае с нашей пациенткой и так изрядно пострадал. Грунт и красочный слой тут довольно хрупкие, это плохо. Потом нужно наложить компресс…

— Прости, пожалуйста, — перебил он меня, встал и взял за руки. — Я веду себя как последняя свинья. Спасибо тебе за то, что ты согласилась, ты меня просто спасешь! И, конечно, пусть это займет столько времени, сколько нужно. А сейчас давай оставим эту тетку тут у тебя, а сами сбежим в кино? А потом будем сидеть на террасе в кафе на бульварах и смотреть на дождь из-под навеса. Давай? Дождь точно будет, я узнавал!