Читать книгу "Искальщик - Маргарита Хемлин"

Зоя засмеялась:

– Нашел заступника! Он и за меня никогда не заступится, не то шо за кого… – Смех ее перелился в слезы, не горькие, а такие, с привычкой. – Это ж мой батько! Дал мне фамилию на смех людям – Ракло-брехло. А больше ничего от него и не вижу.

Я всмотрелся в лицо – ни малейшего похожего. Я б сразу сообразил, если б хоть чуточка обнаруживалась.

– Ракло-брехло… А ты сама по себе не брешешь? – Я даже разозлился на Зою за свое незнание.

– Ну как я тебе докажу? Перекреститься? Дывысь!

Зоя перекрестилась.

Я, конечно, поверил.

Неожиданно раздался голос моей учительницы, прямо за ухом:

– Шкловский, на последний урок еще успеешь, если от барышни отлипнешь!

Я независимо от ее должности ответил:

– Не могу никак! У меня отец умирает в данную минуту. Мы за доктором бежим. Сейчас как раз дух перевели.

Мы с Зоей переглянулись и припустили от ненужной встречи.

Я оглянулся. Учительница смотрела нам вслед и что-то кричала в смысле надежды на выздоровление Переца.

Зоя сквозь бег выдохнула:

– Сам ты брехло!

Она, конечно, просто так, чтоб вроде перекинуть на меня обидное слово. Но я ж-то знал, что попала она именно в главнейшую точку.

Так что внутренне я улыбнулся Зое и ее чистой душе. Она была глупый неокрепший ребенок. А я – уже нет.

Святомиколаевская оставалась в двух шагах, дом совсем рядом…

Мы с Зоей влетели в калитку, потом в двери.

Шмулик не пискнул – привык и полюбил меня за дополнительное питание.

Старуха сидела там же, где была. Возле кровати.

Шкловский вроде спал.

Старуха повернулась, спросила:

– Рувима не привел?

Я отрицательно согласился.

– Ничего. Иди. Я посижу.

Мы с Зоей на цыпочках вышли на двор.

Собака стала рвать цепь и кидаться на Зою. Зоя сильно неловко повернулась и упала прямо ей под морду. Сверкнули клыки. Еще секунда, и лицо Зои было б навек изувеченным.

Но каким-то образом я вспомнил про сало в моем кармане. Вырвал скользкий шматочек и бросил свирепому псу. Конечно, я спас возникшее положение.

Зоя с трудом поднялась, я поддержал ее за талию и прижал к своей груди.

– Не бойся. Сало у Шкловского возьмем. И еще что-нибудь возьмем.

Зоя благодарно ответила мне взаимным прижатием всем своим тоненьким телом.

В ту минуту я, как и положено молодому человеку, почувствовал, что дороже нее у меня никого нету. Не было и не будет. Человек же сразу рассчитывает. Ему б подождать…

Однако наряду с светлым чувством к Зое у меня вдруг возникло и тут же мгновенно закрепилось желание больше узнать про ее отца и как-то использовать полученные сведения в свете текущих событий.

Вернулся в дом, чтобы все-таки взять сало. Обычно съестные припасы располагались в небольшой бочке под толстой железной крышкой, сверху еще каменюка. Каменюку я тихонько поднял, крышку сдвинул, но такое движение получилось с шумом. От потери равновесия рука, которой я опирался на самый край бочки, соскользнула внутрь, почти до дна. Схватил, что попало под пальцы, не разбираясь, бросился скорей к моей Зое.

Уже вместе с ней мы развернули тряпочку и увидели наполовину смятую коробку из-под папирос. Внутри – кольцо с сильно блестящими камушками: и бесцветными, и красными, и зелеными, и тому подобное.

Первая моя мысль была следующего порядка: вот я и нашел клад.

Сквозь радостный смех заплакал. Вспомнилось все: и Волчья гора, и нога моя родная кровавая, и несправедливая смерть мамы и деда.

Зоя спросила:

– Зачем украл? Батько заметит, орать будет, побьет. Положи взад, ничего не надо. Я от мамки отбрешуся.

Зоя не поняла, конечно, что кольцо это было мной получено по праву. По заслугам, и возвращать его хоть взад, хоть как мне не надо ни перед кем.

Я так ей и сказал. И добавил, что сейчас пойду и спокойно попрошу у отца шматок сала, и тогда мы отнесем Зойкиной мамаше гостинец, и это будет мое первое с ней знакомство.

Зоя покраснела.

– Не надо знакомства. Она хлопцев от меня гоняет. Сама отдам. И кольцо подложи, откудова взял. Обещаешь? А то тебя батько твой прибьет. Как я жить буду?

Сало я взял из бочки без спроса, что понятно. Передал Зое – а кусок этот, между прочим, ни в какое сравнение с сожратым Шмуликом не шел. Большой кусок, и сало прямо все розовое.

Обратил Зойкино внимание, и она с любовью посмотрела мне вниз ног – на самые носки ботинок. Или я не знаю куда. Девичье смущение есть смущение.

С папиросной коробкой в кармане я спокойно вернулся в дом.

Дора еще сидела у постели больного. Громко сделала мне замечание, что грюкаю неизвестно чем, а Перецу ж нужен покой.

Помолчала и добавила:

– Ну шо Рувимчик? Не захотел явиться? Правду скажи!

Ей нужна была правда, и я ей сказал такую правду, какую она сама себе выговорила:

– Не захотел. Очень не захотел. А я ж за ним на другой конец города бегал. Так и сказал Рувимчик: “Не пойду, не поеду хоть и на карете”.

Старуха покачала головой, на меня как не смотрела, так и не посмотрела:

– Ну ладно. Этот, – она указала пальцем на Переца, – оклемается. Буду ходить до него сколько надо.

Встала, расправила спину и только тут повернулась мне в лицо:

– Адрес Рувима мне скажи.

Я молчал. Сказать про изгнание Рувима из больницы? Про его плачевное состояние? Что адрес я и не знаю? Чувствовал – не надо.

И сказал так:

– Был Рувим да сплыл. Я его в самых воротах застал. Уезжал он. С барахлом своим. С всем своим. На паровоз бежал.

– В каких воротах ты его застал? Когда?

– Я к нему недавно в больницу заходил, проведать, так он мне сказал, что собирается убежать, то есть уехать куда глаза глядят. А в другой раз опять я к нему заходил – так тогда и встретил прямо в воротах. Дня три назад. А что я сбрехал – то, конечно, сбрехал, но не полностью. Просто время перенес. А про Переца Рувимчик мне всегда говорил, в любую минуту: “Я до Шкловского никогда не пойду, даже при его смерти не пойду”. Вот. Считайте, что я и не сбрехал. Я вообще неправду терпеть не могу. Отвлекать вас не хотел длинным рассказом. Но раз вы спросили, отвечаю честно.

Дора натянула на плечи драную шубу, завязалась каким-то ремешком и приговорила меня:

– Сиди на посту коло Переца. Сиди и карауль. И ведро ему подставь, если попросится, и держи его за шкирку, шоб не упал, и за мной сбегай, если шо. Ну шо, хлопчик… Ты, ясное дело, Перецу не сын. Но гад подходящий. Гуляй покуда.