Читать книгу "Орлы капитана Людова - Николай Панов"

— Никак нет. — Лейтенант был очень взволнован. — Запор старый, ключ потерян уже давно. А замки здесь хорошие, не стандартные. Были случаи, пробовали мы открывать эту дверь другими ключами…

— Все же попытайтесь еще раз, — сказал Людов. Молотков вынул из кармана связку, торопливо вставлял в скважину один ключ за другим. Замок не отпирался.

— Дернуло же меня оставить ему ключ! — с досадой сказал лейтенант, пряча связку в карман. — Что же делать, товарищ политрук? Постучать снова?

— Боюсь, что стучаться бесполезно, — сказал Людов. — Придется выломать дверь,

— Выломать дверь?

Молотков нагнулся к замочной скважине сам.

— Не теряйте времени, лейтенант! — сказал Людов. Сказал повелительно-четко, голосом, которым отдавал приказы в бою.

— Помогите нам, мистер Нортон! — Так же повелительно сказал командир разведчиков по-английски.

Молотков и Нортон навалились на дверь.

Замок не поддавался.

Они толкнули изо всех сил. Раздался металлический треск, хруст ломаемого дерева. Дверь в комнату распахнулась.

Из комнаты веяло табачным застоявшимся дымом и сладковатым запахом спирта.

Капитан «Бьюти оф Чикаго» сидел вполоборота к двери, навалившись грудью на стол. Темнела бутылка с лаковой этикеткой, стоял стакан с остатками рома. Еще две бутылки виднелись на полу, около стула.

Людов шагнул ближе.

Пальцы безжизненной, с выпуклыми венами руки сжимали крупнокалиберный кольт. Рядом лежал на столе дверной ключ. Седовато-бурые волосы капитана Элиота свешивались на лоб, почти касались обрывка бумаги, пригвожденного к столу острием финского ножа.

Все молчали. Только Нортон издал какой-то невнятный звук. На его лице было выражение и отвращения, и сочувствия, и душевной боли.

— Покончил с собой. И видите, предсмертную записку оставил… Впрочем, нет, печатный текст, — почти шепотом сказал Молотков.

— Предсмертная записка? — Людов, вытянувшись, смотрел через плечо мертвеца. — Да, это предсмертная записка, вы правы.

Он бегло прочел по-английски:

— «I have laboured in vain, i have spent, my strength for nought and in vain, yet surely my judgement is with the Lord». Это значит, товарищи: «Я работал напрасно, растратил силы впустую и зря. Теперь суд надо мной в руках божьих».

— Что-то религиозное? — спросил Молотков.

— Насколько я понимаю, это слова из Библии, — сказал Людов. — А вот и сама Библия, откуда вырван листок.

Рядом с чемоданом, у койки на полу, лежал томик в кожаном переплете, раскрытый на порванной странице.

— Прости ему бог, он осквернил священную книгу! — с глубокой горечью, тихо сказал Нортон.

Людов обвел комнату пристальным взглядом.

Белели простыни смятых, незаправленных коек, возле коек стояли два чемодана.

Людов прошел к окну, отодвинул хрусткую черную бумагу, проверил, задвинуты ли шпингалеты. Шпингалеты были задвинуты крепко, оконная рама проклеена полосами пожелтевшей от времени бумаги.

— Были заперты и дверь и окно, — сказал Людов, как бы думая вслух. Он подошел к столу, несколько мгновений смотрел на записку, пригвожденную ножом, на лежащий около револьвера ключ. Взглянул на помощника капитана «Бьюти оф Чикаго»:

— Приношу вам свои соболезнования, мистер Нортон, сэр! Самоубийство мистера Элиота очень прискорбное событие, очень! Конечно, он был в глубоком расстройстве после гибели своего корабля. И к тому же пристрастие, о котором вы говорили…

Людов сделал выразительный жест в сторону бутылок. Нортон стоял, слегка опустив голову, молитвенно сложив перед собой руки.

— Для нас это особенно прискорбно потому, — продолжал, помолчав, Людов, — что командующий приказал срочно уточнить с мистером Элиотом подробности гибели вашего судна, взять координаты аварии… Теперь, когда ответственность за корабль переходит на вас, как на первого помощника, будьте любезны, передайте мне судовой журнал и карты похода.

— Ай-ай, сэр! — с торопливой готовностью откликнулся Нортон. Склонился к стоявшему у одной из коек чемодану. — Капитан после аварии все время держал карты и судовой журнал при себе, в водонепроницаемом пакете, но, возможно, положил их сюда… Одну минуту, сэр.

Он распахнул незапертый, туго набитый чемодан, запустил в него руку, тщательно перебирал его содержимое. Распрямился с еще более озабоченным лицом:

— Здесь нет этого пакета…

Он волновался все больше. Его тощая шея порозовела, пальцы дрожали, когда он закрывал чемодан.

— Может быть, по ошибке…

Не договорил, распахнул второй чемодан, выбрасывал из него рубашки, носки, несколько книг в цветных лакированных обложках.

— Нет, в моем чемодане документов нет тоже…

Нортон покосился на мертвого Элиота:

— В карманах он их спрятать не мог: слишком большой пакет.

— Да, — сказал сдержанно Людов. — Насколько я понимаю, карты и судовой журнал не скроешь незаметно в одежде.

Он шагнул к неплотно прикрытой чугунной дверце, черневшей на фоне выбеленного зеркала печи. Открыл дверцу, заглянул в печь.

Там серебрилась высокая горка пепла, виднелись остатки бумаги. Людов осторожно разгреб пепел, выпрямился, держа в руке уголок обгорелого картона.

— Не это ли остатки судового журнала, мистер Нортон?

Американец вглядывался в обугленный картон.

— Да, вы правы, это обрывок судового журнала. — Он нагнулся, смотрел в глубь печи. — А вон там я вижу край карты! — Нортон негодующе распрямился. — Да простит его бог и за это: он сжег корабельные документы!

— Зачем? — резко спросил Людов. Американец развел руками. Недоумение, презрительное сожаление были на его аскетическом лице.

— Но вы, мистер Нортон, помните, разумеется, координаты места гибели «Бьюти оф Чикаго»? — спросил Людов.

— К счастью, помню. Мне сообщил их капитан еще на мостике «Бьюти». — Нортон с расстановкой произнес градусы и минуты широты и долготы,

— Это точно? Вы видели их в судовом журнале? — спросил Людов, записывая координаты.

— Я помню их хорошо и, надеюсь, они точны, — сказал американец. — Дело в том, что в момент аварии капитан был на мостике один. Мы провели трудный день в ожидании атак подводных лодок. Мистер Элиот разрешил мне спуститься в каюту отдохнуть. Я даже надел пижаму, она на мне до сих пор.

Застенчиво улыбнувшись, Нортон вытянул из-под меха комбинезона пестрый обшлаг пижамы.

— Я взбежал на мостик после аварии. Капитан уже свернул и спрятал корабельные документы, но на мой вопрос назвал координаты. Судя по этим координатам, судно отклонилось от заданного курса.