Читать книгу "Живой металл - Абрахам Грэйс Меррит"

Я вспомнил о шаре, скатившемся с колонны.

— Скорей! К Руфи! — я бросился бежать к дому. Какое облегчение было увидеть Руфь все еще сидящей с больным братом.

— Руфь, — крикнул я, — сюда что-нибудь входило?

— Нет, — она подняла удивленные глаза. — Я ничего не видела. Был какой-то странный шум, и в дверях что-то блеснуло. Больше ничего не было.

Глава XIV

Думающий кристалл

Ее прервал стон Вентнора. Его рот медленно-медленно открывался. На усилия его тяжело было смотреть. Потом раздался его голос, такой слабый, точно он, доносился издалека. Тень голоса, шепчущая из умершего горла.

— Глупо было стрелять, — произнес Вентнор, — мог вам наделать еще больше хлопот. Но я с ума сошел от страха за Руфь.

Тонкая ниточка звука оборвалась.

— Вижу не видя… витаю во мраке… мрак этот — свет… черный свет… неописуемый. Соприкасаюсь с этими…

Голос снова оборвался. Он опять зазвучал со странной ритмичностью, подобно налетающим одна за другой морским волнам. Голосовые обломки мыслей, торопливо собранные в связную речь.

— Групповое сознание… гигантское… действующее в нашей сфере… действующее также в сферах колебаний, энергий, силы… выше и ниже той, на которую воздействует человечество… ощущения, повелевающие силы, неизвестные нам… но в большей степени — знающие, управляющие неведомыми энергиями… чувства, неизвестные нам… неизвестные… металлические, кристаллические, магнитические, электрические… сознание, в основе сходное с нашим… глубоко измененное различием в механизме, через который оно находит выражение… вижу яснее… яснее, — голос закричал в отчаянии: — нет… н-е-т, нет!

Потом отчетливо, уверенно:

— Владычество над всей Землей? Да… пока человек достаточно силен, чтобы управлять, не больше. Наука научила нас. Где был млекопитающий, когда царили гигантские пресмыкающиеся? Боязливый и прячущийся в темных убежищах. И все же человек произошел от этих боязливых млекопитающих. Как долго в истории Земли человек был ее властелином? На мгновение дыхания, на прохождение тучи. И останется властелином только до тех пор, пока кто-нибудь сильнее не вырвет владычество из его рук. Так же, как он отвоевал его у хищных… как они отняли владычество у пресмыкающихся… как пресмыкающиеся у гигантских ящеричных… И так дальше, ко всем тем, которые брали верх в предрассветных сумерках Земли. Жизнь! Жизнь! Жизнь! Везде борющаяся за себя жизнь. Жизнь, оттесняющая в сторону другую жизнь, воюющая за мгновение своего первенства, добивающаяся его, владеющая этим первенством на один взмах крыльев времени… а потом… падающая, затоптанная ногами другой жизни, час которой пробил! Жизнь, толпящаяся у каждого прегражденного порога миллионами кружащихся миров, миллионом мчащихся вселенных. А эти… эти, — голос вдруг упал, — за Порогом в Доме Человека. Эти. Металлические Предметы, — разумы которых — думающий кристалл. Предметы, высасывающие свои силы из солнца, и чья кровь — молния! Солнце! Солнце! — закричал он. Голос его стал пронзительным.

— Вернитесь в город! Они тоже уязвимы! Нет! Солнце… прорывайтесь через солнце! Норхала! Норхала их слабость! Его слабость! Норхала! Вернитесь назад в их город…

Легкая дрожь потрясла его тело. Рот медленно закрылся.

— Мартин! Брат! — рыдала Руфь. Я ощупал его грудь. Сердце билось медленно, но ровно, упорно, настойчиво, точно все жизненные силы собрались в этом сердце, как в осажденном городе… Но самого Вентнора, того сознания, которое было Вентнором, больше не было. Оно скрылось в той пустоте, в которой, по его словам, он витал — одинокий, молчаливый атом. Единственная нить, соединявшая его с нами, была порвана, и он был разлучен с нами так, точно находился вне пространства, как сам описывал это.

Мы с Дрэком, бледные, заглянули глубоко в глаза друг другу. Ни один из нас не решался первый прервать молчание, горестным фоном которого казались заглушённые рыдания Руфи.

Глава XV

В мире ритма и гармонии

Удивительная способность человеческого разума — с такой готовностью искать в будничной жизни убежища от почти непереносимых кризисов — была для меня всегда одним из самых интересных психологических явлений. Она, конечно, инстинктивна. Приспособление, приобретенное по тем же самым причинам, которые дали животным их защитную окраску: например, полоски зебры и тигра, которые так искусно сливаются с тенями джунглей, или похожие на листья формы некоторых насекомых.

Как и животные диких стран, разум человека движется в джунглях, — джунглях жизни, проходя по тропам, проложенным его бесчисленными предками в их прохождении от рождения к смерти. И эти тропы усажены кустами и деревьями по его собственному выбору — защитниками всего привычного и родного ему. На этих тропах предков человек движется безопасно, как звери в своих убежищах — или он так думает.

За этими тропами находятся дикие места и сады неизвестного, и человеческие тропинки только кроличьи следы в бескрайнем лесу.

Вот почему он прячется от бурных волнений, от необычной для него борьбы в привычное для него окружение.

Я невольно отвлекся в сторону. Но причина этого та, что все эти мысли промелькнули у меня в голове, когда Дрэк, наконец, прервал молчание.

Он решительно подошел к плакавшей девушке, и в голосе его была резкость, которую я ему простил, когда понял его цель.

— Вставайте, Руфь, — приказал Дрэк. — Ваш брат пришел в сознание раз, придет и снова. Оставьте его теперь в покое и покормите нас. Я голоден.

Она недоверчиво взглянула на него.

— Есть! — воскликнула она возмущенно. — Вы можете быть голодным!

— Могу… и голоден! — весело ответил Дрэк. — Не нужно падать духом.

— Руфь! — мягко сказал я девушке, — нам надо заботиться о себе, если мы хотим быть полезными ему. Вы должны поесть и потом отдохнуть.

Руфь покорно встала и вместе с Дрэком приготовила из наших запасов трапезу. К моему удивлению, я почувствовал, что голоден, и с радостью смотрел, что Руфь тоже пила и ела, хотя и очень мало.

Но в поведении девушки меня поражала какая-то странность. Она точно отсутствовала, и когда я встретился с ней глазами, прочел в них и ужас, и смущение. Я решил, что, как это ни тяжело, но на-сталр время для расспросов.

— Руфь, — сказал я, — вам не нужно напоминать, что мы в тяжелом положении. Каждый факт, малейшее, что мы можем узнать, все это в высшей степени важно для нас. Что сделала с вами Нор-хала? Что произошло с вами, когда вы витали в воздухе перед диском?

Руфь тяжело перевела дыхание.

— Конечно, вы правы, — неуверенно произнесла она. — Только я думала, что справлюсь с этим одна. Но вы должны знать… на мне… пятно.

— Пятно! — воскликнул я и перехватил во взгляде Дрэка то же опасение за ее разум.