Читать книгу "Воин любви. История любви и прощения - Мелтон Дойл Гленнон"

Крейг звонит и зовет меня на ужин. Он должен приехать за мной. Я жду его у окна. Увидев, как он выбирается из машины, я ощущаю прилив любви и облегчение. Я могу со всем справиться одна, но не хочу этого. Я хочу иметь семью.

После ужина мы с Крейгом едем в дом его родителей и выходим на задний двор. Он ведет меня мимо пруда с карпами к качелям, установленным возле белой беседки. Я сажусь на качели, а Крейг становится передо мной на одно колено и протягивает кольцо с бриллиантом. Весь дрожа, он спрашивает:

– Ты выйдешь за меня?

Я не знаю, боится ли он, что я откажу, или его больше пугает мое согласие. Я отвечаю «да». Лицо Крейга расплывается в улыбке, он надевает кольцо мне на палец и усаживается рядом со мной на качелях. Он держит меня за руку, и мы вместе смотрим на кольцо. Крейг говорит, что ради этого опустошил счет, который открыл еще в средней школе. Когда ему было двенадцать, он начал стричь собственный газон, а потом стал работать и у всех соседей. В месяц он зарабатывал двадцать долларов, но не тратил их, а откладывал на что-то важное.

– Я был совсем ребенком, – говорит он. – Я и не догадывался, что стригу газоны для тебя и нашего малыша.

Я смотрю на Крейга и понимаю, что люблю его. Мы входим в дом, чтобы увидеться с его мамой. Она берет меня за руку, обнимает нас и хлопает в ладоши. Я еду к родителям. Уже поздно, поэтому я сама открываю дверь, поднимаюсь наверх и бужу их. Я сажусь на край постели и протягиваю им руку, чтобы они поняли. Они смотрят на меня, прежде чем взглянуть на кольцо. Мои глаза сияют так же, как бриллиант. Моя жизнь полна радостных ожиданий. Будет свадьба. Я стану новым человеком. Я готова оставить все плохое позади. Сложить в коробку и выбросить прочь. Мы вместе – и в начале нового пути.

5

Миссис Мелтон

Задний двор дома Крейга. Мы с папой стоим у края длинной белой ковровой дорожки, ожидая музыки, чтобы двинуться к жениху. На мне настолько высокие каблуки, что мои плечи вровень с плечами отца. У меня накладные ресницы, а в волосах сверкает тиара из стразов. Я надеюсь, что этот блеск отвлечет внимание от моего округлившегося живота.

Папа берет меня за руку, поворачивается и говорит:

– Ты выглядишь так, как я всегда это представлял.

Я не знаю, что сказать, потому что вообще не думала о том, каким будет этот момент. Я улыбаюсь и сжимаю его руку. Звучит музыка, и папа ведет меня по ковровой дорожке мимо бабушки и мамы, мимо Даны и Кристи, мимо наших с Крейгом тетушек и дядюшек… Когда мы доходим до конца, я слышу, как священник говорит:

– Кто выдает замуж эту женщину?

– Мы с ее матерью, – отвечает папа.

Я оглядываюсь на маму. Она такая красивая, такая молодая! На ней ярко-красное платье, как и на Аманде. Мама очень сосредоточена – всем своим телом она демонстрирует безграничную любовь ко мне. Она защищает и поддерживает меня, хотя сейчас может показать это лишь позой. Она сидит рядом со своей лучшей подругой – своей матерью и моей бабушкой Элис. Они держатся за руки. Надеюсь, именно так они и представляли себе этот момент.

Папа передает мою руку Крейгу. Сейчас она может быть только в руке этого мужчины. Так должно быть. Крейг берет меня за руку, и мы неожиданно остаемся одни, лицом друг к другу. Чувства настолько сильны, что я отворачиваюсь от Крейга и смотрю на священника, хотя знаю, что еще слишком рано. Крейг смотрит на меня и тоже отворачивается. Я искоса посматриваю на него и поражаюсь тому, как молодо он выглядит. Он похож на ребенка, натянувшего отцовский смокинг. Интересно, не думает ли о том же Крейг, глядя на мое декольтированное платье, накладные ресницы и сверкающую тиару. Эта мысль заставляет меня смутиться. Я снова отворачиваюсь, заметив, что его руки дрожат. Он боится. Меня затапливает нежность. Я люблю всех – Крейга, себя, отца, сестру, маму и бабушку, священника. Может быть, мы не готовы, но мы решились. Мы все собрались друг ради друга.

Священник смотрит в свои бумаги, а я оглядываюсь через плечо на родственников, которые тихо сидят на белых скамьях. Отец Крейга сколотил и покрасил их ради сегодняшнего дня. Все улыбаются мне, на лицах у всех надежда и страх. Я улыбаюсь в ответ, и у меня перехватывает дыхание. Их надежда и страх кажутся мне трагическими. Я больше не вижу разницы между надеждой и страхом. Не знаю, все ли счастливы в этот день. Счастливы ли мы? Мне стыдно, и я смущена, потому что невеста в день свадьбы не должна испытывать стыда. Но нервничать можно, поэтому я немного успокаиваюсь. Я боюсь, что не смогу смотреть в глаза людям, пришедшим на мою свадьбу. Я снова отворачиваюсь от гостей и смотрю на священника. Я поднимаю подбородок и чувствую, как выпрямляется моя спина. Солнце светит мне в глаза, и я представляю, как его лучи поднимают меня. Я не знаю, куда деть руки, и складываю их на животе. Я – хозяйка своих рук.

Я больше не океан нежности. Я – дерево. Все полны надежды и страха, но это не относится ко мне. Я решительна, тверда и самостоятельна. Мир, за который я отвечаю, заключен во мне самой. Я могу спасти лишь этого ребенка, который пришел и доверил мне свою жизнь. Я не имею права отвлекаться на чужой страх. Я буду яростной и решительной, как моя мать.

Когда наступает время произнести обеты, я говорю Крейгу, что он – это доказательство того, что Бог думает обо мне, доверяет мне и любит меня. На самом деле я говорю о нашем ребенке. Пока я не знаю, что значит для меня Крейг. Он принимает мой обет и произносит свой. Крейг выучил слова наизусть, и это меня радует. Он говорит, что всю жизнь я буду для него главным человеком. Я смотрю ему в глаза и принимаю его обет от имени нашего ребенка. Он не может давать таких обещаний мне, потому что мы еще не знаем, кем я стала. Я веду трезвый образ жизни всего четыре месяца. Может быть, поэтому все так напуганы, но в то же время полны надежды. Я слышу, как священник произносит мое новое имя, миссис Мелтон. Я думаю, что никто не знал меня прежде, потому что теперь я стала новым человеком. Я больше не Гленнон Дойл. Я – миссис Мелтон.

Церемония закончена. Звучит песня U2 It’s a Beautiful Day. Мы фотографируемся. Теперь все гости отправляются из двора Крейга в дом моих родителей, расположенный в нескольких шагах отсюда. Мы танцуем в гостиной под нашу песню, выбранную Крейгом. Хор повторяет: «Ты думала, я могу бросить тебя, крошка? Ты должна была лучше меня знать». Мне кажется, Крейг остановился на ней, потому что он спасает меня, а не выбирает. А может быть, эта песня для нашего ребенка. Может быть, наша романтическая свадебная песня на самом деле колыбельная.

Мы прощаемся с родителями и отправляемся в симпатичный отель в Вашингтоне на двенадцатичасовой медовый месяц. Портье поздравляет нас, и я смущаюсь. Мне кажется, все понимают, что мы с Крейгом только притворяемся молодоженами. Номер очень красивый, но мы не знаем, что делать. Я извиняюсь и ухожу переодеться. Я меряю три пары брюк, и только одни застегиваются на моем животе. Ребенок с нами в брачную ночь, и от этого я чувствую себя в безопасности: мы вдвоем, а не по отдельности. Ребенок – это наш буфер, наш щит, наше оправдание. Мы идем ужинать и пытаемся говорить о том, что действительно важно в такой день. Разговор не клеится, поэтому мы просто беремся за руки и гуляем по улицам Вашингтона. Я пытаюсь думать о нас и нашем будущем, но в голове крутятся только мысли о том, как немыслимо тяжело отмечать что-то без спиртного. В отель мы возвращаемся рано и прячемся под одеялом. На мне специальное свадебное белье, присланное тетушкой. Оно такое странное, что я не могу думать о нем без смеха.