Читать книгу "Кое-что ещё - Дайан Китон"

Сегодня мы с Вирджинией Оденэт и Пэт Эмтор ходили гулять в центр, и они все время говорили друг с другом, не обращая на меня внимания. А еще Пэт сказала Вирджинии, что мне нравился Ларри Блэр. Мерзкая гадина! Ну а Вирджиния, конечно, не смогла удержаться и тут же сказала, что все знают, что Ларри сохнет по Жанин Ситон. Ну и пусть, не очень-то и хотелось. А еще один предсказатель сказал, что завтра будет конец света. И за контрольную по алгебре у меня двойка.

Зато есть и хорошие новости: мама разрешила мне брать уроки вокала! Теперь буду петь вместе с Меган. Ура!

Дорогой дневник,

По-моему, ужасно несправедливо, что Кенни Эйкин никогда не доверяет мне сольные партии. Мне кажется, что всем плевать – что есть я, что меня нет. Может, мое время еще не пришло? Не знаю.

Дорогой дневник,

Сегодня я узнала, что родители Меган ей не родные, ее удочерили. Оказывается, сестра Меган сошла с ума и пыталась покончить жизнь самоубийством. Какой-то ужас. Почему она захотела умереть? Хорошо бы люди вообще не умирали. Слишком уж это страшно. Я молюсь Господу, чтобы в раю все умершие были довольны и счастливы, а те, кто хотел убить себя, как сестра Меган, об этом бы не помнили.

Дорогой дневник,

Я наконец набралась смелости и пригласила парня пойти со мной на танцевальный вечер “Дамы приглашают кавалеров”. И он согласился! Я ужасно рада. Он из классных парней, и с ним очень весело. Он постоянно называет меня дурочкой. Угадайте, кто это? Ронни Макнили! Поскорее бы рассказать об этом Махале Хойен, моей новой лучшей подруге! У нее такая большая грудь, просто супер. На танцы девочки должны сделать мальчикам рубашки, которые сочетаются с их блузками. По-моему, замечательная идея!

Дорогой дневник,

Танцы прошли просто ужасно. Я думала, что там будет весело, но на самом деле вышло отвратительно. Ронни вел себя так, будто он для меня слишком хорош. Даже танцевал не со мной, а с Пэт Эмтор. Да еще и ушел раньше всех, еще до того, как все закончилось. Ненавижу его. Мог бы хотя бы один раз со мной потанцевать. Как же все плохо. Я совсем не нравлюсь парням. Я попросту слишком некрасивая.

Дорогой дневник,

К Рождеству Кенни решил поставить спектакль “Амаль и ночные гости”. Главная роль досталась Меган. Ну еще бы, она ведь у нас звезда. Все вокруг нее так и прыгают. Джуди спрашивает, не холодно ли ей, Вирджиния одалживает ей свой свитер. А холодно-то мне! Но мне никто свой свитер не отдаст, куда уж там.

Сегодня Кенни отозвал меня в сторонку. Долго говорил о том, что в следующем году будет давать мне выступать почаще и что из меня выйдет отличная комедийная артистка. Ха-ха.

Кенни Эйкин

У Кенни Эйкина было прозвище Мистер Музыка округа Орендж. Больше всего он был похож на двухметровую куклу Хауди-Дуди[3] – только без Буффало Боба, дергающего за ниточки. В силу возраста я не очень понимала сути моих взаимоотношений с такой колоссальной личностью, как Кенни, но, как мне кажется, в глубине души всегда знала, что с его помощью я достигну своей цели. Кенни был продюсером и режиссером таких постановок, как “Кисмет”, “Оклахома!” и “В стране игрушек”. Кроме того, он заправлял собственной студией звукозаписи и драматическим центром и исполнял ведущие партии теноров в различных операх по всей стране, от Лос-Анджелеса до Сан-Бернардино. И мне, и Меган – протеже Кенни – было по тринадцать лет, но, в отличие от меня, у Меган были и внешность, и потрясающий голос. Ничего не поделаешь: в глазах Кенни Меган была совершенством. Я же… я была не такой, как надо.

Какое же счастье, что Кенни не пал жертвой моих чар! Его нежелание видеть во мне актрису разожгло во мне азарт, и я отчаянно принялась искать лазейку, благодаря которой он все же дал бы мне шанс. Как всегда, в поисках лазейки мне помогла мама. Сидя на кухне за чашкой кофе, я пожаловалась ей, что Кенни все важные партии отдает Меган. Мама молча качала головой, но я точно знаю, что спустя пару дней она пошла поговорить с мистером Эйкином – я увидела их вдвоем в его кабинете. Что еще добавить? Дороти Диэнн Китон Холл могла быть очень убедительной, особенно если дело касалось ее детей.

После визита мамы к Кенни он стал потихоньку выпускать меня на сцену и в конце даже доверил роль Тряпичной Энн в “Стране игрушек”. Видимо, я неплохо справилась, потому что после этого Кенни наконец начал воспринимать меня всерьез – и в этот момент я перестала воспринимать всерьез его. Вскоре я сказала маме, что не хочу больше ходить к мистеру Эйкину. Я уже научилась у него всему, чему могла. Я все еще коряво выражала свои мысли, но зато получила опыт выступлений и узнала, что без настойчивости на сцену просто не попасть. Я хотела, чтобы мою судьбу решала публика, а не мистер Кенни Эйкин. До встречи с ним я была уверена, что умру от горя, если не буду нравиться людям. Но я ошибалась – оказалось, что в мире полно таких вот Кенни Эйкинов, которым суждено было общаться со мной. Вне зависимости от того, нравилось им это или нет.

Аплодисменты

Моя судьба решилась в один прекрасный вечер, когда я спела “Мата Хари” в нашей школьной постановке “Солнышко Мэри” и с тех пор обсуждению не подлежала. Спектакль ставил наш учитель драматического искусства мистер Роберт Лизинг и делал это с поистине бродвейским размахом – во всяком случае, так казалось тогда мне. Я играла второстепенную роль Нэнси Твинкл, легкомысленной и игривой девушки. Я даже не подозревала, что главная песня Нэнси – “Мата Хари” – станет в моем исполнении настоящей бомбой. Я скакала по сцене, распевая слова про знаменитую шпионку, пока наконец песня не закончилась и я в грандиозном финальном па не соскользнула по веревке вниз в оркестровую яму. Тогда-то я и услышала какой-то взрыв – это были аплодисменты. Когда родители отыскали меня за сценой, их лица сияли от счастья. У папы даже были слезы на глазах. Я еще ни разу не видела его таким возбужденным, радостным и удивленным. Папа был в шоке – неужели на сцене была его неуклюжая, бестолковая дочь, которая провалила алгебру, врезалась на старом “бьюике” в его новый “бьюик” и однажды за раз использовала целую банку лака для волос? В ту чудесную минуту я была для него словно призовой скакун, Одри Хепберн и Чудо-женщина – три в одном. Я была для него Амелией Эрхарт, пересекшей Атлантику. Я была его героиней.

Позже папа не раз хвастался перед знакомыми моими карьерными успехами, но переломным моментом в его отношении к актерскому ремеслу стала именно “Мата Хари”. Я никогда не забуду, как он стоял, не в силах промолвить ни слова, и как сияли от счастья его ярко-голубые глаза. Те самые, из-за которых когда-то в него влюбилась мама. После этого путь назад мне был заказан.

Часть вторая

3. Манхэттен

Театр “Нейборхуд”

Я совершенно не помню, каким был самолет, который унес меня, девятнадцатилетнюю девушку, за три тысячи миль от родного дома. Не помню, что было на мне надето в день перелета. Не помню, как прощалась с родными. Зато помню, как добиралась на автобусе до города. Помню здание Христианской ассоциации молодых женщин на Вест-сайде. Помню, как заселилась в крошечный номер и как сидела на ступеньках и смотрела на бесконечный поток людей на улице. Я очутилась в городе своей мечты. Каждый сочельник я смотрела по телевизору репортаж с Таймс-сквер и вместе с толпой отсчитывала секунды до Нового года. Для меня Нью-Йорк был городом высоченных небоскребов и полной противоположностью затхлой Санта-Аны или даже Лос-Анджелеса. Нью-Йорк – это Таймс-сквер, и Эмпайр-стейт-билдинг, и статуя Свободы, и Крайслер-билдинг. Но мне казалось, что Нью-Йорк должен быть таким, каким его показывают по телевизору в сочельник. Мне так хотелось влиться в эту многотысячную толпу незнакомых людей, которые пришли на площадь, чтобы вместе отпраздновать наступление нового года. Мне хотелось стоять с ними плечо к плечу напротив театра “Броадхерст”, где при полном аншлаге проходили спектакли вроде “Приятель Джоуи”, “Тетушка Мейм” и “Мир Сюзи Вонг”. Нью-Йорк – это еще и фильмы вроде “Завтрак у Тиффани”, и сама Одри Хепберн с бесконечным мундштуком у безупречного рта. Нью-Йорк был моей судьбой. Я приехала в Нью-Йорк, чтобы учиться в школе при театре “Нейборхуд”. Я приехала, чтобы стать актрисой. И я была к этому готова.