Читать книгу "Врата ночи - Татьяна Степанова"

Так он все и изложил. Но на бумаге в заявлении все выглядело еще более бессвязным, нелепым и неправдоподобным. Возникла путаница и с тем, куда именно обращаться. В какое отделение милиции по территориальности. Институт находился на Большой Пироговке, а сам заявитель жил в совершенно другом районе. Катя, правда, убеждала Мещерского — все это не суть важно. Но и ей приходило на ум, что с подобным сумбурным заявлением вообще никто не станет разбираться, если не дай бог по ошибке оно попадет не туда, куда положено «по территориальности».

Но Мещерский все же в милицию отправился. В отделение по месту жительства. Хотел было для начала устно переговорить с кем-нибудь из оперативников. Но все были ну просто безумно заняты. Дежурная группа на выезде. Он ждал, ждал, вконец засомневался, разволновался и ушел, решив, что завтра непременно вернется. Но так и не вернулся.

Из идеи Кати тоже ничего не вышло. Пресс-центр поддерживал самые тесные контакты с управлением розыска. И людей, с которыми можно было посоветоваться, там имелось немало. Но и Катя вдруг засомневалась, что из этих консультаций получится что-то путное. Когда она сама попыталась сформулировать информацию, которую изложит коллегам, все оказалось каким-то виртуальным, ненастоящим.

«Они решат, что высасываю из пальца очередную сенсацию, шью статью из лоскутков, — решила она с раздражением. — И никто это, конечно, всерьез не воспримет. В лучшем случае посоветуют подать заявление в милицию опять же по территориальности. А это как сказка про белого бычка».

Единственный человек, которому она могла сказать все без обиняков, поверить самые смутные, самые фантастические свои подозрения и версии, был начальник отдела убийств. Но... Но Колосова не было! Катя знала, что в апреле он отгуливал отпуск, ездил к Друзьям по Высшей школе милиции на Дальний Восток. После его отпуска они еще не виделись.

То ли Никита с головой ушел в текучку, то ли в розыске что-то произошло, что старались не афишировать...

На все Катины вопросы ответ был один: начальник отдела убийств в командировке в районе, на совещании в областной прокуратуре, в экспертно-криминалистическом управлении. Кабинет его с утра до вечера был заперт. Номер мобильного сменился. Катя, терзаясь подозрениями, скрупулезно шарила по сводкам, проверяя, нет ли какого-то происшествия, которое могло бы так приковать к себе начальника «убойного». Но ничего громкого вроде бы не было. Да она и без сводок это знала! Все последние месяцы она и ее коллеги из пресс-службы заполняли газетную хронику и радиоэфир исключительно сообщениями о незаконном обороте наркотиков, о перевоспитании несовершеннолетних нарушителей закона, о пресечении попыток ввоза на территорию области беспошлинной контрабанды и фальсифицированного алкоголя.

Среди сообщений об убийствах, о грабежах и причинении тяжкого вреда здоровью тоже не было вроде бы ничего сенсационного. Короткую информацию о том, что в подмосковном Знаменском, на территории гаражного кооператива, обнаружены отчлененные останки, была настолько сухой, что не привлекла внимание пресс-службы. Это сообщение даже не включили в еженедельную криминальную хронику. Мерещилась банальная, набившая всем оскомину пьяная бытовуха — убийство на кухне, после которого кто-то пытался избавиться от трупа, вынося его из квартиры по частям.

А что касается инициативы Вадима Кравченко, что об инциденте в институте в первую очередь следует сообщить лично его директору, то... Инициатива эта накрылась по не зависящим ни от кого причинам. После своего юбилея академик отбыл на симпозиум в Лондон. А он, по мнению Кравченко, был единственным человеком, который не стал бы задавать вопроса: «Если кассета с записанным на нее убийством существовала в реальности, а не явилась плодом горячечного воображения одного из моих бывших студентов, куда же она все-таки исчезла?» Он просто поручил бы своим сотрудникам тихо и негласно разобраться в происшедшем. И разобрался бы лучше многих, в этом Кравченко не сомневался. Но и этого человека не было, обстоятельства не складывались. А посему...

Прошла неделя, и все переживания забылись. Мещерский с головой окунулся в новый проект. Турфирма «Столичный географический клуб» подписала официальный контракт с военно-историческим обществом «Армия Юга России» по обеспечению, оснащению и организации экспедиции, которую наметили на февраль будущего года.

Катя поначалу отнеслась к этому проекту как к очередной бредовой и убыточной авантюре «географов», сулившей лишь крах и разорение, как прошлогоднее печальное путешествие в долину Инда на территории Пакистана. Там возглавляемый компаньоном Мещерского туристический десант, состоявший из выпускников истфака и рок-группы «Нирвана», упрямо, несмотря на все предостережения, желавший «прикоснутъся к энергетике священных руин Мохенджодаро», во время следования по горному маршруту едва не попал в руки отряда моджахедов и еле унес ноги под защитой пакистанской полиции.

Однако последующие события несколько поменяли Катино негативное отношение к планам Мещерского. Во-первых, ее несказанно поразил тот размах подготовки и уровень, на котором согласовывались Проблемы экспедиции. Со слов Мещерского она знала, что он и члены общества были на приеме главы Второго Ближневосточного департамента МИДа, а также в посольствах стран, по которым должен был пролегать маршрут похода.

Она знала, опять же со слов Сережки, что и с финансированием не было никаких проблем! А ведь это Извечный больной вопрос нетрадиционного туризма — деньги, деньги. Где взять, кто спонсирует? А тут все как-то вообще мало напоминало туризм. И это Катю (хоть она и была рада за Мещерского — как-никак это было для скромных «географов» чрезвычайно выгодное и престижное предложение) настораживало.

— Странно как-то, Вадя, — заметила она (был выходной день, суббота, и они сидели дома за завтраком). — Кто бы мог подумать, что сейчас, в наше время, кто-то из-за своей фантастической прихоти готов повторить путь какой-то там никому не ведомой экспедиции 1915 года, потратив уйму денег на путешествие к черту на кулички. Неужели у этих новых Сережкиных клиентов такие неограниченные финансы и возможности, что им не жаль выбрасывать такие деньги на ветер?

Кравченко усмехнулся.

— Дело не в чьей-то прихоти, — ответил он загадочно. — Хотя люди, с которыми Серега теперь гужуется, типы довольно любопытные. Но дело вовсе не в их фантазиях.

— А в чем же? — Катя была само любопытство.

— Пока не знаю. Сдается мне только, что в том, чтобы русская экспедиция из Тегерана в Междуречье, то есть из Ирана через Курдистан в Ирак — а это весьма примечательный маршрут по нынешним временам, Катька, — прошла успешно, заинтересованы не только одни опереточные «южноармейцы». Серега, как мне он сам обмолвился, был несказанно удивлен и подготовкой, и, самое интересное, весьма солидной «крышей» этого вояжа. Тут вам и сотрудники МИДа как-то подвязаны, и Институт стран Востока, и консультации ведутся на полную катушку с атташе по культуре из посольств. А легонько поскреби любого культатташе, вылезет кадровый разведчик.

— Что ты хочешь этим сказать?