Читать книгу "Тихая гавань - Бетти Монт"

— Здравствуй, Лоренс, — сказала мать, и он почему-то сразу узнал этот голос; он стал глуше, в нем появилась легкая хрипотца, но Лоренс понял, что никогда не забывал его.

Теперь он посмотрел на женщину. Волосы, как и у Нэнси, были совершенно седыми, однако им был придан легкий голубоватый оттенок. Своей воздушностью и невесомостью они напоминали одуванчик. А когда-то были такими же черными, как и у него, гладкими, длинными и шелковистыми.

Она протянула руку, будто приветствуя незнакомца. Да так оно и было — они совсем не знали друг друга.

Ноги Лоренса словно налились свинцом, но, с трудом передвигая их, он подошел и взял ее руку. Когда-то его ручонка тонула в ней, теперь все было иначе. Пальцы матери были холодными и хрупкими, он без труда мог раздавить их в своей ладони.

Лоренс не знал, о чем говорить. Что можно сказать человеку, которого так долго не видел, против которого в течение многих лет таил злобу?

Но неужели его ненависть была направлена на это беспомощное создание, прикованное сейчас к постели? Последний раз, когда он видел ее, мать была прекрасной, благоухающей французскими духами и исполненной жизнерадостности. Два этих образа никак не вязались друг с другом. Лишь ее голос по-прежнему преследовал его, словно голос призрака, нашептывающего что-то в холодных коридорах памяти.

— Здравствуйте, — ответил он, ненавидя сложившуюся ситуацию и Мэй, которая ее создала. Во всем была виновата только она. Что о себе возомнила эта особа?! Кто дал ей право подталкивать людей к тому, чего те делать не хотят?

— Садитесь, — сказала Мэй так, словно он был одним из тех детей внизу, чьими жизнями она управляла столь уверенно и бестрепетно. Она придвинула ему стул, сиденье которого угодило ему прямо под колени, вынудив Лоренса чуть ли не упасть на него. — Не выпить ли нам кофе, пока он окончательно не остыл?

Оказавшись на стуле, Лоренс наконец нашел себе занятие — скрестив ноги и расправив брюки, он вдруг заметил на них пятна, появившиеся, должно быть, во время посещения шалаша Ника. Он с раздражением принялся их оттирать, но они не поддавались. Тем временем Мэй протянула ему наполненную чашку, и у него появилось еще одно дело — внимательно и сосредоточенно помешивать кофе ложечкой, не отрывая от него взгляда.

— Сахару?

— Нет, спасибо. — Он многозначительно посмотрел на Мэй, надеясь, что и на этот раз она прочтет его мысли и догадается обо всех язвительных словах, которые он сказал бы ей, останься они наедине.

Она усмехнулась, в светло-карих глазах заплясали чертики. О да, она прочла его мысли и они лишь позабавили ее! Мэй была самой странной женщиной из всех, кого ему доводилось встречать, — одновременно и слишком молодой, и слишком взрослой для него. Слишком молодой по годам и жизненному опыту и слишком начальственной для совместной жизни.

О чем я думаю? — ужаснулся он. Совместная жизнь? С трудом подавив возмущение, он отвел взгляд, не переставая помешивать кофе.

— Может, мне оставить вас вдвоем? — спросила Мэй.

И Лоренс, и его мать одновременно воскликнули:

— Нет!

Так, значит, и матери тоже нелегко дается встреча с ним, понял он и только сейчас заметил, до чего она худа и бледна. Под тонкой кожей проступали все кости лица, видны были все голубые жилки. Она казалась невесомой, как паутинка, и все же была красива какой-то странной красотой. Время словно сорвало с нее маску и обнаружило поразительные пропорции лица.

— Мэй рассказывала, что вы посетили чуть ли не все штаты, — вежливо проговорил он, начиная светскую беседу с этой незнакомкой.

— Да, — кивнула она. — Мне пришлось немного попутешествовать.

— Кажется, вы пели?

Она улыбнулась.

— Действительно… Ты помнишь, как я пела тебе, когда ты был маленьким? Конечно, только тогда, когда не было дома твоего отца. Он не выносил моего пения, хотя встретились мы с ним именно благодаря ему. Думаю, это было первое и последнее импульсивное движение в его жизни. Никто никогда не рискнул бы назвать его горячим, но тогда он был молод и его истинная натура еще не проявилась в полной мере.

— Я не собираюсь выслушивать, как вы критикуете моего отца.

Лоренс начал подниматься, но она умоляющим жестом протянула к нему руку.

— Я не хотела обидеть тебя! Прости, не уходи, Лоренс.

Он заметил, как пристально и напряженно следит за ним Мэй, и медленно сел.

Мать вздохнула с облегчением, ее хрупкая рука вновь легла поверх одеяла, и он обратил внимание, что на почти бесплотных пальцах нет ни одного кольца. А она всегда носила кольца, вспомнил Лоренс: золотое обручальное кольцо, перстень с изумрудом и бриллиантами, подаренный отцом в день помолвки, большой бриллиант, преподнесенный им по случаю рождения Лоренса. Ее пальцы сверкали и переливались, стоило ей пошевелить рукой.

— Я не знал, что вы были певицей. Никто никогда не говорил мне об этом.

О чем еще ему никогда не говорили? Но, как ни странно, он вспомнил, как мать пела, держа его на коленях и наигрывая на рояле в гостиной. Удивительно… он никогда не вспоминал об этом до сегодняшнего дня.

Мать кривовато улыбнулась.

— Меня это не удивляет — твой отец не хотел, чтобы кто-либо знал об этом. Думаю, он пожалел о том, что женился на мне, еще во время медового месяца. Его семья этот брак не одобряла, друзья воротили нос, и действительно — у нас не было ничего общего. Это была ошибка и с его, и с моей стороны. На какое-то время он меня просто ослепил. Он вполне способен был поразить воображение: красивый, прекрасно одетый, богатый. Я чувствовала себя Золушкой, повстречавшей принца… А кроме того, это удачно решало сразу все мои проблемы.

Лоренс холодно заметил:

— Так вы никогда не любили его?

— Поначалу мне казалось, что люблю. Говорю же тебе: я была ослеплена, однако, коли уж решила быть честной, скажу всю правду до конца. У меня и оркестра дела шли неважно. Кумирами были Гленн Миллер и Бенни Гудман. Бесси Смит называли королевой блюза… Нам было не тягаться с ними. Мы буквально дрались за работу — и в основном для того, чтобы заработать деньги на жилье и еду. У меня не было богатой семьи, которая могла бы поддержать меня: отец умер, а мать жила с человеком, который мне не нравился. Когда твой отец предложил выйти за него замуж, я с радостью ухватилась за это предложение. Я и в самом деле думала, что влюблена в него, Лоренс. В каком-то смысле я и была влюблена — в мечту. И лишь когда мы поженились, реальная жизнь разрушила иллюзии и обнаружилась огромная пропасть, разделявшая нас.

— Хотите сказать, что встретили другого мужчину. — Лоренс старался сдерживаться, но голос его дрожал от возмущения.

— Я буду честна с тобой, Лоренс! Да, я встретила другого, но это случилось позже. Сначала я поняла, что наш брак не удался. Твой отец предпочел бы, чтобы его вообще не было — он никогда не любил меня.