Читать книгу "Огненная проповедь - Франческа Хейг"

– Ты хотела мне что-то сказать? – спросил он.

Я не осмеливалась заговорить. Мне не хотелось выдать голосом, как сильно я его ненавидела и столь же сильно по нему скучала.

Зак продолжил:

– Ты не хочешь, чтобы я объяснил, почему мне пришлось так поступить?

– Я знаю, почему ты так сделал.

Он издал короткий смешок.

– Я почти позабыл, как с тобой бывает тяжело разговаривать.

– Не думаю, что должна облегчать тебе эту задачу.

Он стал вышагивать по камере. Его голос оставался спокойным, и слова звучали в одном ритме с шагами.

– Ты всегда стремишься лишить меня всего, не так ли? Даже объяснения. Я знал, что хотел тебе сказать. Я готовился. Но вот ты здесь, такая же, как всегда, заявляешь, что знаешь всё наперед.

– Я стремлюсь тебя всего лишить? – повторила я. – Да у тебя есть всё. Ты остался в деревне. У тебя была мама.

Мой голос дрогнул.

– Но слишком поздно, – он остановился. – Алиса убила папу. И ты успела отравить всё вокруг. Ты будто меня отравляла все эти годы, пока мы оставались не разделенными. Другие так и не приняли меня до конца. У меня могла быть жизнь, которую я хотел, так должно было случиться, но ты всё разрушила.

Он поднял руки, растопырив пальцы.

– У меня ничего не было, – вымолвила я. – Бывали дни, когда в поселении все голодали. Но ты у меня отнял и эту жизнь. Запер меня здесь и все еще думаешь, что тебе тяжело?

– У меня нет выбора, Касс.

– Почему ты пытаешься меня убедить? Хочешь, чтобы я тебя оправдала? Чтобы сказала, что понимаю тебя?

– Ты сказала, что понимаешь.

– Я сказала, что знаю, почему ты так сделал. Знаю твои резоны. Ты теперь – важная шишка в Совете. И врагов у тебя сейчас полно. Ты боишься, что они смогут добраться до тебя через меня. Но это не дает тебе права запирать меня здесь.

– А что бы ты сделала?

– С каких пор тебя волнует мое мнение?

Он вышел из себя.

– Всё всегда зависело от тебя. У меня не было настоящей жизни, только сплошное ожидание – она не могла начаться, пока ты не ушла.

– Это и была жизнь. – Я часто думала о тех годах, что мы провели вместе, вдвоем, отвергнутые всей деревней. – Просто тебе хотелось другой.

– Нет. Не другой, а моей. Моей! А ты сделала ее невозможной. И сейчас я на пути к достижению чего-то действительно важного. И я не могу позволить тебе встать на моем пути.

– Поэтому ты разрушил мою жизнь, чтобы защитить свою?

– Существует только одна жизнь между нами – вот что ты никак не хочешь понять. Ты всегда вела себя так, будто мы оба можем иметь то, что хотим. Но мир устроен совсем иначе.

– Тогда измени его. Ты сказал, что хочешь быть большим и важным человеком и менять мир. А тебе не приходило в голову, что мы меняли мир каждый день, пока нас не разделили?

Он затих. Немного погодя подошел и пристроился рядом. Вздохнув, откинулся назад. Как и я, подтянул колени вверх. Его ноги были намного выше моих. Волоски на руках стали темнее и гуще. Раньше они выгорали на солнце.

Внешне мы сильно изменились с тех пор, как виделись в последний раз, но оба неосознанно приняли одинаковую позу: бок о бок, привалившись спинами к стене, так сидели детьми на моей кровати в деревне. Я прошептала ему совсем как раньше, когда наши родители спорили внизу:

– Тебе необязательно быть таким, Зак.

Он поднялся, вынув связку ключей из кармана.

– Я бы и не был таким, если б не ты. Если бы ты так всё не усложнила с самого начала.

Ожидая все эти месяцы, когда он придет в камеру, я тщательно обдумывала, что скажу ему, и обещала себе держаться спокойно. Но, как только Зак подошел к двери, мои нервы сдали. Мне снова предстояло остаться в одиночестве, запертой в камере. Я вдруг почувствовала, будто меня переполняет кровь, клокочет и бурлит, сотрясая всё тело в бешеном ритме. Я ринулась к нему и схватилась за ключи, которые он сжимал в руках. Зак был на полголовы выше меня и значительно сильнее, учитывая, что шесть лет в поселении я жила впроголодь, а последние несколько месяцев и вовсе провела в заточении. Он поймал меня за шею и держал на вытянутой руке почти без всяких усилий. Я понимала, что даже если вцеплюсь в него или пну, никакого толка от этого не будет. И если бы мне, скажем, удалось ударить его или сломать руку, я бы в равной степени ранила и себя. Но в моем понимании я боролась не с ним, а с глухими стенами камеры, с бетонным полом, с равнодушным течением времени, что медленно отсчитывало час за часом, пока мне приходилось здесь гнить. Я налегла на Зака всем весом, пока костяшки его пальцев не уперлись мне в челюсть. Он так и продолжал держать меня за горло, вытянув руку, и не уступил, даже когда я вонзила ногти ему в предплечье. Он наклонился вперед, и я расслышала его шепот сквозь собственное неистовое дыхание.

– В каком-то смысле я должен быть тебе благодарен. Остальные в Совете могут лишь рассуждать о риске. Об угрозе заражения. Но они не жили с этим, как я. Они понятия не имеют, насколько вы можете быть опасными.

Я заметила, что меня трясет, только когда он отпустил свою руку. Тогда же увидела, что его тоже трясло. Мы еще долго стояли так, и пространство между нами, казалось, звенело от напряжения и частого, шумного дыхания, напоминавшего ночь перед летним штормом, когда воздух горит, цикады стрекочут и весь мир трепещет в ожидании.

– Пожалуйста, не поступай так со мной, Зак, – взмолилась я и сразу вспомнила, как когда-то мальчишкой он просил меня признаться, что я – Омега.

Так ли он чувствовал себя тогда?

Зак ничего не ответил, просто отвернулся. Когда он вышел и запер за собой дверь, я посмотрела на свои кулаки – они все еще дрожали, и увидела кровь под ногтями правой руки.

* * *

Исповедница взяла в привычку приносить с собой карту. Не утруждая себя предисловиями, она запирала за собой дверь и раскладывала карту на кровати. Затем устремляла взгляд на меня.

– Покажи, где находится Остров.

Иногда она обводила пальцем некоторые места.

– Мы знаем, что у западного или юго-западного побережья. Мы все ближе и обязательно их найдем.

– Тогда что вы от меня хотите?

– Твой брат не отличается особым терпением.

Я усмехнулась.

– И что вы сделаете? Будете пытать меня? Угрожать смертью? Любую сильную боль будет чувствовать и Зак.

Исповедница подалась вперед.

– Думаешь, нет ничего хуже, чем то, что мы уже с тобой сделали? Ты понятия не имеешь, как тебе повезло. И это везение не закончится только в том случае, если ты будешь полезна для нас.

Она снова сунула мне карту. Ее настойчивый взгляд ощущался буквально физически. Он жег так же, как горело клеймо на моем лбу все прошедшие годы.