Читать книгу "Сердце к твоим ногам - Триш Мори"

По тому, как вспыхнули его глаза, Тора поняла, что он не любит, когда ему диктуют условия. Разумеется, ему не понравилось, что Тора снова напомнила ему о деталях сделки.

– Пойдем, – сказала Тора, повернувшись к Юзре. – Давай искупаем Атию.

Керим прошелестел по полу своими белоснежными одеждами, и Тора поняла, что они с Рашидом ушли. Только тогда она смогла свободно вздохнуть.

Золтан приедет. Рашид чувствовал, как боль все еще пульсирует в его голове, но с тех пор, как самолет приземлился в Каджаране, он успел немного прийти в себя.

Рашид вышел на террасу своих покоев и смотрел на сад, погруженный в ночную тьму. Дворец спал, укутанный иссиня-черным саваном ночного неба.

Золтан приедет через три дня в сопровождении принцессы Аиши и детей. Бахир и Кадар с семьями присоединятся к ним за день до коронации. В последний раз они встречались все вместе в Мельбурне полгода назад на свадьбе Кадара. Когда-то их было четверо братьев пустыни, а теперь каждый раз, как они встречались, их компания становится все больше и больше. Рашид покачал головой. Еще несколько лет назад никто из них и подумать не мог, что скоро они один за другим женятся.

Остался только он. Рашид не брал в расчет свой скоропалительный брак с Торой. Она не была его настоящей женой. Она исчезнет из его жизни через несколько недель, даже если их брак продлится целый год.

Рашид услышал какой-то шум и оглянулся в сторону покоев Торы, но ночь снова погрузилась в тишину, шелест пальмовых листьев был единственным звуком.

Он вздохнул. Что ж, его братья могут думать об этой ситуации все, что захотят. У него сейчас есть дела поважнее: например, люди, которые много лет жили под гнетом правителя, обогащавшегося за счет природных ресурсов страны. Многое предстоит изменить. Меньше денег будет тратиться на дворцы и прочую мишуру, больше – на финансирование больниц и школ, особенно за пределами столицы.

Кто-то должен перенести страну в двадцать первый век, а он – первый в очереди на престол. Его желудок болезненно сжался. Господи, что он здесь делает? Он инженер-нефтяник, у него нет опыта управления целой страной! Что у него есть, помимо ДНК, чтобы взять на себя такую ответственность?

Рашид оглянулся по сторонам: снова этот звук. Ребенок, понял он. Но на этот раз звук был громче.

Она снова пела эту песню.

Рашид наблюдал, как Тора вышла на свою террасу с ребенком на руках и тихо напевала слова колыбельной, которой он не знал, и тем не менее что-то дрогнуло в глубине его души. Рашид скрылся в тени пальмы, а Тора продолжала покачивать малышку. Она наконец распустила волосы именно так, как ему нравилось. Полупрозрачная белая ночная сорочка выгодно подчеркивала ее длинные босые ноги.

Рашид с замиранием смотрел на нее и чувствовал обжигающую волну желания.

Тора пела про абрикосовые деревья и водопады, немного коверкая арабские слова, но это не портило общего впечатления – песня лилась нежно и мелодично.

Рашид стоял в тени с бешено колотящимся сердцем от тайны, которую он не мог постичь. Он застыл, словно околдованный ее очарованием.

Тора допела колыбельную, последнюю протяжную ноту унес легкий ночной ветер. Младенец на ее руках сладко спал. Тора повернулась, чтобы зайти внутрь, в то же мгновение, когда Рашид вышел из тени. Тора вздрогнула.

– Тора.

– Ты напугал меня, – выдохнула она. – Что ты делаешь на моей террасе?

– Кажется, у нас общая терраса, – он оглянулся назад, – прилегающая к смежным комнатам.

– Что ж, тогда доброй ночи. – В ее глазах на краткий миг мелькнуло разочарование.

– Тора, подожди.

– Зачем? Атии пора обратно в кроватку.

Рашид посмотрел на спокойное личико малышки, спящей на руках Торы:

– Она спит.

– И я собираюсь последовать ее примеру.

– Тора.

– Почему ты здесь?

– Не могу уснуть.

– Нет. – Ее голос задрожал в бархатной темноте ночи. – Зачем ты здесь? Чего ты хочешь?

– Тебя.

Тора мгновенно потеряла восприятие времени и пространства. Рашид стоял перед ней, одетый лишь в шелковые пижамные брюки, не скрывавшие его возбуждения. В его глазах она видела неподдельную тоску, в тени деревьев он казался высеченной из мрамора скульптурой.

А потом он подошел ближе, и Тора увидела в его глазах не только муку, но и страсть. Она вздрогнула, ощутив внезапный озноб, тщетно пытаясь обрести твердую почву под ногами в мире, где была незваной гостьей.

– Рашид, – прошептала она, но он уже подошел ближе. Тора чувствовала себя перед ним абсолютно без защитной, когда его пальцы коснулись ее волос. – Рашид…

А потом его губы нежно коснулись ее, и Тора вдохнула его мускусный мужской запах, мгновенно вернувшись к проведенной с ним ночи. Ее тело тут же наполнилось желанием, словно кто-то щелкнул выключателем.

О боже…

Его губы были мягкими, как ночная тишина, и казалось, магия искрилась в воздухе вокруг них. Инстинктивно она открылась ему, и поцелуй стал глубже. Рашид притянул ее ближе.

Раздался недовольный детский плач. Тора отстранилась, и ее внимание снова переключилось на ребенка. Она отвернулась и уперлась ладонью в обнаженную грудь Рашида.

– Рашид, остановись.

Он растерянно моргнул. Эта женщина снова сводила его с ума. Она заставила его забыть обо всем на свете, о его решимости контролировать свои эмоции в ее присутствии. Он был настолько ослеплен желанием, что забыл о ребенке на ее руках – своей крошечной сестре.

– С ней… с ней все в порядке?

– Да, – ответила Тора, покачивая девочку на руках. – Все нормально. Может, тебе стоит вернуться в свою комнату? – Дрожь в голосе выдавала ее волнение.

Рашид протянул к ней руку. Он не хотел уходить.

– Тора…

Но она отступила.

– Прекрати! Тебе что, совсем плевать на ребенка?

– Я удочерил ее, разве нет?

– Вот повезло-то!

– Послушай, – протянул он, глядя в ночное небо, – я не собирался брать на себя ответственность за младенца. Я ничего не знаю о детях!

– Ну, может, пора начинать учиться, потому что, по правде говоря, Атия заслуживает лучшего. У тебя есть ребенок десяти недель от роду, который потерял обоих родителей, а ты относишься к ней как к помехе, которую хорошо бы отправить куда-нибудь подальше. Неужели ты не понимаешь, Рашид? Она ребенок, а не вещь! Она нуждается в любви человека, который действительно переживает за нее, а вместо этого ей достался ты – угрюмый, мрачный, обиженный на весь свет, и я не понимаю, почему ты такой. Ты уже забыл, что значит быть ребенком?

– Нет, не забыл. – Рашид скрипнул зубами от злости. – И поверь, я не планирую отсылать Атию в школу-интернат, чтобы за ней присматривали чужие люди, как это было со мной. Так что, полагаю, кое-что о воспитании детей я все же знаю, пусть это и не совпадает с твоими высокими стандартами. Но все равно спасибо, что так лаконично указала на мои недостатки.