Читать книгу "Мальтийский апельсин - Анна Данилова"

– Чтобы Ольга что-то рассказала? Да вы что! Но, скорее всего, она не стала бы рядиться в карнавальный костюм, вроде Лены Сайгановой. Вот окровавленный труп в садовом домике – это да, это в ее духе. Я, например, не поверила, что она мертва. Думала, это розыгрыш… Она и только она должна была получить этот приз…

– А она тоже ничего не знала о вашем предстоящем перевоплощении?

– Конечно, нет! В этом-то и был весь фокус – чтобы никто ничего не знал.

– Тогда, может, вы расскажете, как все было? Кто и как нашел труп…

– Пожалуйста. Я все отлично помню. Итак. Мы собрались ровно в двенадцать. Я приехала в милицейском фургоне вместе с Юликом, и мы, представившись работниками прокуратуры, сказали, что намерены арестовать Сайганова, хозяина дома, за убийство молодой женщины. Вы бы видели его лицо… Можно было подумать, что он действительно испугался, то есть что он и вправду кого-то там убил и теперь побелел от страха… Я и сама испугалась…

– Чего вы испугались?

– Как чего… – покраснела Лера, раскладывая яичницу по тарелкам и нарезая хлеб. – Я же не знала, что у него будет такая реакция… Я думала, что он сразу меня узнает… И потому, не дожидаясь естественной развязки, – ведь он готов был сесть в машину! – я сама не выдержала, расхохоталась и открылась. Боже, как он обрадовался… Не могу поверить, что и его теперь нет… Нет, нет, нет! – закричала она, с силой обхватив пальцами виски. – Да что же это за проклятие такое! Вы вот пришли ко мне, хотите искать убийц, а я до сих пор не могу поверить в то, что это действительно происходит со мной. Убили Олю, убили Диму! Кто? За что? Может, все это только чудовищный розыгрыш, который продолжается?

Лицо ее раскраснелось. Она смотрела на Шубина и Женю, словно не понимая, кто они на самом деле и зачем пришли.

– Вы наверняка видели этот странный фильм, «Игра» называется, с Майклом Дугласом. Да, безусловно, там слишком много несовпадений и ляпов, но зритель все равно на подсознательном уровне верит, что все это – реализованная фантазия того, кто хотел по-настоящему удивить главного героя. А здесь? Кто хотел удивить двумя смертями и кого? Кажется, это сам дьявол…

Она явно была не в себе. Достала из холодильника банку с солеными огурцами, выловила один и принялась с хрустом и аппетитом жевать.

– Может, мы отложим наш разговор на завтра? – предложил Шубин, который понимал, что Лера близка к нервному срыву и сейчас от нее все равно ничего не добиться.

– Да, пожалуйста, приходите завтра.

– Вы нам дайте только адрес Прудникова, – напомнила Женя.

Лера сходила в комнату и вернулась оттуда с листком бумаги и ручкой, быстро написала адрес и протянула Шубину.

– Извините, но я что-то себя неважно чувствую…

– Да, вот еще что… У вас нет случайно фотографии Астровой?

– Как же, конечно, есть… Могу дать вам даже несколько… – Она всхлипнула.

Шубин с Женей вышли на свежий воздух, и каждый про себя отметил: как хорошо, что меня там, в Бобровке, не было.

Глава 8

Саша Гольцев жил в крохотной однокомнатной квартирке в доме с длинными коридорами, где симметрично были расположены двери однотипных квартир-нор, в которых обитали в основном рабочие бывшего военного завода с семьями. В большинстве своем это были люди пьющие, простые и грубые. С первого и по девятый этаж лестницы были завалены разорванными пакетами с вывалившимся мусором, в подъезде было не продохнуть от зловонного и вечно забитого мусоропровода, а под ногами метались большие крысы. Стены подъезда были разрисованы непристойными картинками с еще более непристойными комментариями. По дому полчищами маршировали тараканы, в ванных комнатах по цементному полу ползали мокрицы, а летом между рамами набивались серые, плоские, словно металлические, мерзкие летающие клопы с мерзким запахом. Весь дом – узкий, холодный, продуваемый ветрами и с видом на городское кладбище – был заражен какой-то общей тоской, унынием и беспросветностью. Быть может, поэтому именно этот дом притягивал к себе местных самоубийц, которых год от года становилось все больше и больше. Распахнутое окно с выбитыми стеклами девятого этажа этого «нехорошего» дома облюбовали наркоманы и шизофреники, решившие таким вот простым способом свести счеты с жизнью. Узкая кривая дорога, ведущая от подъезда дома прямо на кладбище, упиралась в могилы, на одной из которых повесился на кресте мальчик-подросток, не справившись со своей первой, неудачной любовью. Его так и нашли утром – сидящим на могилке с петлей на шее.

Наверно, поэтому Саша прятал Таню не у себя, а в маленькой квартирке в дальнем Заводском районе города, которая досталась ему от тетки. После смерти родственницы он по завещанию принял наследство, то есть эту квартиру, металлический гараж вместе со старенькой «шестеркой», но продавать ничего не стал. Отремонтировав квартиру, пустил туда жильцов, а машину перебрал сам, привел в порядок и стал на ней ездить. Конечно, эта машина не шла ни в какое сравнение с роскошными иномарками его хозяев, зато она была его собственностью, и одна только эта мысль грела душу и заставляла относиться к машине как к живому существу, за которое он теперь нес ответственность. Но еще большее чувство ответственности он испытывал по отношению к Тане Камышиной. Простая деревенская девушка, работящая, спокойная и терпеливая, она была словно создана для Саши. Он, едва увидев ее, сразу понял, что это именно та женщина, с которой он мог бы создать семью. И хотя он видел, что Таня живет в богатом доме среди богатых и холеных, не знающих ни в чем нужды людей, он понимал, что она никогда не станет такой, даже если очень захочет. Он знал, чувствовал, что она сделана из такого же материала, что и он сам, а потому делал все возможное, чтобы как-то сблизиться с ней, чтобы дать ей понять, что он любит ее и что у него по отношению к ней лишь серьезные намерения. Но Таня будто и не видела его, когда он появлялся на пороге дома. Даже Лена и то заметила, какими глазами водитель ее мужа смотрит на Таню, и с ироничной улыбкой всякий раз, когда он приезжал, звала Таню и просила накормить Сашу. Когда Саша сломал ногу, Лена сама посылала ему через Таню посылки с продуктами и деньги, и вот во время этих встреч они немного сблизились и стали друзьями. Таня приезжала на стареньком белом «Мерседесе», как правило, после рынка, куда ее отправляли хозяева за покупками. Она входила в палату, где лежало еще четверо молодых мужчин, и сразу становилось необычайно тихо. Пять пар мужских глаз смотрели на Таню, нагруженную пакетами. Таня всегда садилась на стул рядом с кроватью Саши и говорила с ним. Иногда она угощала и других больных фруктами или сигаретами и разговаривала при этом с ними. Когда Саша стал ходить, они часто сидели с Таней в больничном саду. Но обнять или поцеловать Таню он не решался, она не позволяла ему прикоснуться к себе. Краснела так, что горели уши, бормотала что-то, качала головой, и он понимал, что она не готова к тому, чтобы их отношения развивались дальше. Потом ее визиты стали реже. А когда Сашу выписали, то он, уже устроившись на другую работу, все же навещал Сайгановых, вернее, Таню, приезжая в Бобровку на своей машине.