Читать книгу "Пробужденный - Коллин Хоук"

* * *

Я рывком села в кровати – и тут же заметила смутное движение за витражными дверями. Начинался рассвет. Занавески слегка колыхались на свежем ветру, далеко внизу раздавались успокаивающие гудки автомобилей. Должно быть, я вчера открыла дверь на веранду и потом забыла ее запереть.

Я сунула ноги в мягкие тапочки, накинула халат и отправилась приветствовать солнце. Кованую мебель дворика усеивала роса. Я вдохнула аромат цветов в длинных керамических горшках вдоль перил и потерла голову огромного сокола, которого владельцы отеля установили здесь задолго до нас.

Я верила – хотя никогда бы не призналась в этом родителям, – что такой нехитрый жест приносит удачу. Четыре каменные птицы охраняли отель с юга, востока, запада и севера. Мой личный сокол смотрел на Центральный парк, и мне нравилось думать, что вместе с гостиницей он защищает и меня тоже.

Первые лучи солнца покрыли мои руки хрупкой позолотой. Тело по-прежнему ломило, а в черепе затягивался узел мигрени, но солнечный свет будто вымывал из меня боль. Я услышала за спиной хлопанье крыльев и немедленно прогнала бы голубей, если бы нашла в себе силы отказаться от этих ощущений.

Я глубоко вздохнула, положила руки на перила и закрыла глаза, отдаваясь теплым волнам света, – как вдруг у меня над ухом раздался слишком хорошо знакомый голос:

– Солнце придает нам сил, Юная Лилия. Как я связан с тобой, так и ты связана со мной.

Глава 5. Пир в Новом царстве

Я резко обернулась.

– Амон? – неверяще прошептала я. – Что ты тут делаешь? Хотя нет, постой. Как ты сюда вообще попал?!

И я с беспокойством оглянулась на дверь в комнату. Вряд ли родители или Марселла стали бы шпионить за мной в такой час, но кто знает…

– Ты нужна мне, Лилия, – ответил он просто.

– Нет, тебе нужно домой, – прошипела я. – Слушай, давай я позвоню в полицию, и они найдут кого-нибудь из твоих знакомых.

Я уже направлялась к выходу с веранды, как вдруг меня остановило тихое:

– Нет.

В ту же секунду сознание затопил парализующий туман – как вчера, на улице, когда я попыталась от него сбежать. Я усилием воли запретила себе думать о полиции и мгновенно обнаружила, что ноги снова мне повинуются.

Я обратила на Амона вопросительный взгляд и без слов ощутила его эмоции.

– Тебе некуда идти, да?

– Мой дом давно обратился в пыль.

Я помотала головой.

– Ты управляешь мной при помощи гипноза?

– Что это такое?

– Ну, контролируешь мой разум, как Дракула – Ренфилда[4].

Он несколько секунд неотрывно смотрел мне в глаза, после чего вскинул брови, как будто обнаружил ответ в глубине зрачков.

– Понимаю, – наконец сказал он и, заложив руки за голову, уселся на кушетку. – Верный ответ – нет, не совсем. У меня никогда не было намерения делать тебя рабом своей воли, Лилия.

Рассветные лучи невесомым коконом окутывали тело Амона, заставляя его светиться собственным теплым сиянием. Все происходящее было странным, нелогичным, неправильным. Как он попал на веранду пятьдесят второго этажа, миновав швейцаров и охрану? И все же я с удивлением поняла, что рада его видеть – маньяк он или нет.

Будь я чуть благоразумней, непременно вызвала бы полицию или службу безопасности отеля. Но сейчас мне меньше всего хотелось это делать. Все, что я испытывала, – невероятное облегчение от того, что Амон жив и здоров. Кажется, он тоже обрадовался, найдя меня невредимой.

Впрочем, тревожный колокольчик в глубинах подсознания настойчиво напоминал, что Амон сказал «не совсем». Он не совсем меня контролирует. Значит, мы все же связаны? Что, если он внушил мне и симпатию к себе? Я правда ему доверяла – или мне было приказано ему доверять? Если полагаться на собственные эмоции нельзя, на что вообще я могу положиться?

Я сделала пару шагов и замерла, ощущая себя в совершенном раздрае. Восходящее солнце омывало Амона, плескалось вокруг него, словно золотой прибой. Странно, но я могла поклясться, что он поглощает тепло. Холод, пропитавший меня еще в ванне, так и не ушел – хотя, ложась спать, я старательно закуталась в пуховое одеяло. Амон притягивал меня, словно живое солнце. Он казался воплощением жаркого летнего дня, горячего песка, тропического моря и бриза. Наверное, коснуться его было все равно что завернуться в три одеяла.

Словно почувствовав мои мысли, он повернул голову, улыбнулся – белые зубы ослепительно блеснули на фоне загорелой кожи – и протянул руку. Искушение принять ее было почти неодолимым, но я все же сцепила зубы, напомнила себе, что это манипуляция, и осталась на месте.

– Я жду ответа на свой вопрос. Как ты сюда попал?

Амон опустил руку и нахмурился.

– Стражник золотого ящика указал мне дорогу.

– Стэн? – я недоверчиво покачала головой. – Нет. Это невозможно.

Амон смерил меня долгим взглядом и тяжело вздохнул:

– Ты даже не представляешь, сколь многое возможно.

Да уж. Тревожный колокольчик в голове превратился в набат. Надо бежать.

Я сделала несколько осторожных шагов к стеклянной двери.

– И чего ты от меня хочешь? Зачем преследуешь?

– Мы… связаны, Лилия.

– Связаны, – повторила я безо всякого выражения.

– Да. Я сотворил заклятие, привязавшее мою Ка к твоей.

– Твою Ка? Это что еще за чертовщина?

– Ка – это…

Подыскивая объяснение, Амон поднялся с кушетки и направился к перилам, отчего юбка слегка взметнулась вокруг его мускулистых бедер.

Когда он отвернулся, выяснилась еще одна любопытная вещь: широкая спина и фигурные бицепсы отдельно взятых психов воздействуют на меня ничуть не хуже, чем их же грудь. Я в который раз потрясла головой, словно надеясь вытряхнуть из нее проклятый гипноз. Неужели Амон и правда был самым симпатичным парнем, которого я встречала? Или это очередные манипуляции с моим сознанием?

Амон обернулся – и, видимо, заметил, как мой взгляд панически переметнулся с его груди на лицо. Я тут же залилась краской. На этот раз у меня не было ощущения, будто он читает мои мысли или вкладывает в голову чужие. Я вдруг подумала, что моя симпатия к этому сталкеру может быть вполне искренней, и нахмурилась.

– Ка – это жизненная сила, – продолжил он. – Моя жизненная сила связана с твоей.

– Все равно не понимаю. Ты имеешь в виду, что мы… духовная пара?

– Пара? – на этот раз краской залился он. – Нет! Не в этом смысле.