Читать книгу "Меня зовут Мина - Дэвид Алмонд"

У-ху. У-хууу. У-хуууууу.

Отец Мининой мамы был моряком. Смолоду ходил по морям. Он всюду побывал, во множестве экзотических мест с совершенно экзотическими названиями: Сантьяго, Сан-Франциско, Каир, Касабланка, Ява, Буэнос-Айрес, Фиджи, Гондурас, Токио, Рейкьявик, Манила, Сингапур, Бангкок. Абу-Даби, Ханой… список можно продолжать до бесконечности — ну, пока не иссякнет запас экзотических мест на планете.

Мина помнит, как, когда она была маленькая, из всех этих мест приходили открытки. Дедушка постоянно путешествовал, и Мина видела его живьём всего пару раз: такой забавный человек, непоседливый, заводной. Он громко смеялся, а кожа у него была смуглая, прямо коричневая, как каштан или лесной орех. Мина и рассказы его помнила — о львах, и тиграх, и крокодилах, с которыми ему довелось драться в джунглях на краю земли. И с китами он плавал, и из водоворотов чудом спасался, и сокровища находил на затонувших галеонах. Он обещал, что когда-нибудь привезёт ей сундук с драгоценностями. И обезьянку обещал подарить. Даже тогда, уж на что маленькая, Мина понимала, что дед всё это сочиняет. Она знала, например, что львы не живут в джунглях. Но всё-таки надеялась — тихонько, но надеялась — получить обезьянку!

Дедушка всегда повторял, что однажды уйдёт на покой и поселится в доме на Вороньей улице, но Минина мама знала, что — нет, не поселится. Если человек всю жизнь плавал, на сушу ему не вернуться. Под конец жизни он возил туристов по Индийскому океану на парусниках. В последней открытке он написал, что вернётся очень скоро. Что уже подыскивает обезьянку. И живёт в раю.

Его похоронили в море — вечером, в сумерках, опустили в Индийский океан.

В завещании он оставил всё, что имел, Мининой маме, но оговорил, что дом на Вороньей улице должен достаться Мине, когда ей исполнится двадцать один год. Он написал так: «Эта маленькая девочка была со мной, в моём сердце каждую минуту, пока я бороздил океан». Мине это понравилось. Значит, пока она росла на Соколиной улице, она ещё и путешествовала по самым экзотическим местам!

Внутри пакета с завещанием был отдельный свёрнутый листок, адресованный лично ей. Там говорилось:

P. S. Помни: это — всего лишь дом. Не застревай в четырёх стенах. Будь свободна. Путешествуй по белу свету.

P. P. S. Прости, что не вышло с обезьянкой!

P. P. P. S. Жаль, что мы так мало виделись.

P. P. P. P. S. Живи своей жизнью.

P. P. P. P. P. S. Мир — это рай.

P. P. P. P. P. P. S. Прости, что я умер (раз ты это читаешь, значит я умер!).

Р. Р. Р. Р. Р. P. P. S. Пока. С любовью, дед.

До его смерти Мина в доме на Вороньей улице практически не бывала. Он стоял пустой — большой трёхэтажный дом рядом с парком. Мама там родилась, но совсем не помнит, как там жилось, потому что, когда ей было три года, дедушка, то есть её папа, начал ходить по морям, а она со своей мамой переехала в другой, небольшой домик. И росла там.

Но большой дом не продавали. Мама рассказывала, что он стоял там как напоминание, что отец вернётся и они станут жить-поживать втроём. Хотя и она, и её мама в глубине души понимали, что этого никогда не случится.

— Бабушка продолжала его любить? — однажды спросила Мина.

Мама пожала плечами и вздохнула.

— Говорила, что да. Но трудно всю жизнь любить человека, который вечно где-то далеко… за семью морями… — Она улыбнулась. — Бабушка, между прочим, тоже была с характером. — Мама подмигнула. — И очень нравилась мужчинам.

Вначале, несколько лет, пока Мина подрастала, дом сдавали в аренду студентам. Мина их видела и помнит, как они входили-выходили, затаскивали на крыльцо велосипеды, ели бутерброды в саду, бросали летающие тарелки, играли на гитарах. И она ещё тогда задавалась вопросом: понравится ли ей такая жизнь — в большом доме, с кучей друзей, с играми и музыкой. Хотя ей было трудно представить себя среди кучи друзей. Но может быть, она всё же найдет друзей, которые будут похожи на неё, и все они худо-бедно друг дружку вытерпят?

Потом студенты съехали. Дом обветшал. Чинить надо было всё, сверху донизу, особенно подгнившие оконные рамы и проводку, которую то и дело замыкало. Минина мама написала дедушке. Он сказал, что скоро всё уладит. Они знали, что не уладит. Никогда. Поэтому Минина мама заперла дом, забила окна досками и повесила на дверь табличку со словами:

И о доме почти забыли, надолго.

Однажды, вскоре после того, как адвокат прочитал им завещание, мама достала из ящика ключ от большого дома. И карманный фонарик. Они с Миной надели старую одежду и пошли на Воронью улицу, к тёмно-зелёным воротам, за которыми стоял дедушкин дом. Мама отперла замок на воротах, потом замок на двери с табличкой ОПАСНО и с поклоном распахнула дверь:

— Принимай наследство, хозяйка Мина МакКи. — На пороге этого дома мамин голос звучал гулко, как у привидения.

Мина последовала за ней в темноту.

Огромные комнаты… голый пол… голые стены. Мама направляла фонарик туда-сюда, высвечивая облупившуюся лепнину на потолках, отклеившиеся, обвисшие обои, голые лампочки на проводочках. Всюду густела паутина. По полу всё время кто-то удирал, прямо из-под ног. Сквозь щели в забитых досками окнах сочился свет. Пыль (кожа людей!) танцевала в луче фонарика. Они поднялись по широкой лестнице. Каждый шаг отзывался многократным эхом по всему дому.

— Что же ты будешь делать с таким огромным пространством? — спросила мама.

— Жить, мамочка! Жить вместе со слугами, — ответила Мина. — Или устрою тут школу.

— Школу, миледи?

— Да. Тут будут читать и писать разные безумные тексты и выполнять диковинные задания.

Они поднялись на три лестничных марша. Наверху оказались ещё ступеньки — узкие и шаткие.

Мама помедлила. И наконец промолвила:

— Эта лестница ведёт на чердак. Я мало что помню в доме, но её помню отчётливо… как стояла тут, задрав голову, и мне было не по себе.

— Отчего? — спросила Мина.

— Не знаю. Но было странно и страшно.

— Заглянем туда? — предложила Мина.

Мама всё не решалась.

— Может, не стоит?

Мина первой поднялась по узким ступенькам.

И открыла дверь чердака. Они оказались в просторной комнате. Свет шёл из полукруглого окна-арки — оно осталось незаколоченным. За окном виднелся парк, дальше — крыши, шпили и башни города, а ещё дальше — широкое-широкое небо. Окно было разбито, на полу под ним — стёкла. На стёклах — помёт, причём явно крупных птиц.

— Только посмотри! — воскликнула Мина.