Читать книгу "Лучшие годы Риты - Анна Берсенева"

Она вышла со двора и пошла по улице к реке.

Речные откосы были покрыты одуванчиками. В лучах заката они светились, как яркие лампочки.

«Какой он был?» – глядя на одуванчики, подумала Рита.

Эта мысль пришла ей в голову так неожиданно, что сначала показалась даже странной. Что значит – какой был Игорь?

Но в следующую минуту она поняла, что в самом деле этого не знает. Или не помнит? Во всяком случае, не понимает.

«Он казался мне необыкновенным. Почему? – думала она. – В первый день он сказал про лакмусовую бумажку, и я сразу решила, что он особенный. Но что особенного было в тех словах?»

Как полчаса назад Рита поняла, что не знает ни адреса его московского, ни телефона, так теперь она понимала, что не знает об Игоре вообще ничего. Нет, не так – она поняла, что вдруг перестала что-либо о нем знать. Даже то, как он выглядит, странным образом размылось в ее сознании. Он был красивый, но какой?.. Какие у него были глаза, губы? Волосы какого были цвета?

Вместо всех этих черт, которые Рита совсем недавно считала такими знакомыми, теперь перед нею было лишь что-то неясное, бесформенное и почему-то блестящее. Этот мысленный, несуществующий блеск был так ослепителен, что от него болели глаза.

Ей стало не по себе. Ум то заходил у нее за разум, то исчезал совсем.

«А почему я думаю о нем так, как будто его нет на свете?» – мелькнуло у нее в голове.

Но это-то как раз было понятно. Где она, Америка? Разве есть она на свете? Не является ли только частью белого шума, существующего отдельно от настоящей Ритиной жизни?

И что ей теперь считать своей настоящей жизнью?

Глава 9

Рита обустраивала свою московскую жизнь так тщательно и любовно, что изменить в ней что-либо было просто невозможно.

Конечно, эта жизнь складывалась не сразу, а кирпичик за кирпичиком и несколько раз обрушивалась даже. Но в результате получилась полная гармония, какой Рита и добивалась.

Одной из составляющих гармонии являлось то, что Ритин офис находился рядом с домом. В начале своей не студенческой уже, а взрослой московской жизни она ежеутренне ехала на работу из Медведкова, где снимала комнату, в центр и ежевечерне, соответственно, возвращалась обратно, и все это в часы пик. Каждый раз, стоя на эскалаторе в плотной толпе, втискиваясь в вагон, потом снова на эскалатор, потом в битком набитый троллейбус, она говорила себе, что сделает все от нее зависящее и сверх того, чтобы Москва для нее стала Москвой, а не бесконечной унылой дорогой между работой и жильем.

Так оно и вышло. Как только Рита ушла из Минздрава и открыла первую собственную фирму – тогда она занялась поставками в Москву немецких тонометров и глюкометров, – то разместила ее в доме на улице Чехова и в том же доме, в коммуналке, сняла себе комнату для житья.

Улицу Чехова вскоре переименовали в Малую Дмитровку, вернув ей, таким образом, историческое название – Рита не считала это правильным, ей жалко было чеховского имени, но пусть, – и с тех пор вокруг этой Малой Дмитровки стала крутиться вся ее жизнь.

Фирма работала успешно, и вскоре Рита купила себе квартиру рядом, в Старопименовском переулке, который соединял Малую Дмитровку с Тверской.

Она уже подумывала сделать ремонт в этой квартире – наконец-то в своей собственной! – и увеличить размеры офиса своей фирмы, но тут грянул дефолт девяносто восьмого года. О расширении офиса пришлось забыть, да и о самой фирме тоже – она разорилась. Естественно, пришлось забыть и о ремонте: три года после дефолта Рита ходила в своей квартире по стеночке, опасаясь, что старинная лепная розетка, расположенная вокруг люстры, обрушится ей на голову. Но продать аварийную квартиру в центре и купить что-нибудь более пригодное для жилья хотя бы в том же Медведкове – такую возможности Рита исключала категорически.

С упорством, присущим ей так же естественно, как способность дышать, она выстраивала, выстраивала и выстроила наконец новую свою жизнь – с новой фирмой и с квартирой, обновленной настолько, что ее тоже можно было считать новой.

Розетку вокруг люстры Рита, укрепив, оставила: во-первых, настоящая старина, а во-вторых, напоминает о трудном пути к успеху.

Ну и офис со временем увеличился, само собой. У нее работали шесть сотрудников, не могли же они тесниться в одной комнатке. То есть могли бы, конечно, куда бы делись, но Рита не считала это правильным.

В свой офис на Малой Дмитровке из своей квартиры в Старопименовском и шла она на следующий день после возвращения с Менорки.

На сердце у нее лежала тяжесть, и это было понятно: отпуск отпуском, но за деловыми новостями Рита и на Менорке не переставала следить.

Новости не обнадеживали. Рынок медицинского оборудования падал, скукоживался, как брошенная Иваном-царевичем в печку шкурка Царевны-лягушки. И никаких признаков, никаких даже слабых намеков на улучшение впереди не просматривалось.

Ритин офис был на первом этаже, а на одном из следующих – на каком именно, она точно не знала, – жил после революции архитектор Шехтель. Каждый раз, входя в подъезд, Рита думала: сколько домов он в Москве построил, каких прекрасных домов, а дни свои пришлось заканчивать в убогой коммуналке. Несправедливость даже не столько возмутительная – справедливость ли правит миром вообще? – сколько отвратительная в своей мелочности.

В шехтелевские времена, да, наверное, и много позже на месте Ритиного офиса тоже была квартира. С тех пор сохранилась и прихожая, и длинный коридор, в который выходили двери комнат, и кухня в конце коридора. Кухня была самым светлым помещением – в ней Рита устроила свой кабинет.

И сюда, в кабинет, потянулись сотрудники, чтобы поприветствовать начальницу после отпуска и ненавязчиво выяснить, каковы ее планы на ближайшее время, то есть что их всех ожидает. Подарочный джин оказался очень кстати – одаривать им визитеров было удобно и приятно.

– Вы, Маргарита Николаевна, везде что-нибудь вкусное находите, – сказала, получив свою бутылочку, главбух Седова. – Из Страсбурга фуа-гра привозили, из Брюсселя – шоколад, теперь вот джин с Менорки.

Седова всегда говорила что-нибудь совершенно очевидное, вроде «Волга впадает в Каспийское море». Правда, поделившись однажды этим своим наблюдением с близняшками Олей и Катей – они отвечали за график поставок оборудования в регионы, – Рита с изумлением поняла, что девчонкам, во-первых, неизвестна эта фраза, а во-вторых, информация о том, куда впадает Волга, для них неочевидна. Она догадалась об этом по тому, с каким опасливым недоумением Оля с Катей переглянулись после ее слов.

Говорить Седовой о том, что нетрудно догадаться привезти из Брюсселя шоколад, а с Менорки джин, Рита не стала.

– Что у нас с прибылью за июнь, Инна Андреевна? – спросила она вместо этого.

– Ой, Маргариточка Николаевна! – запричитала бухгалтерша.