Читать книгу "Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию - Тимофей Сергейцев"

Первое, что мы должны сделать как для целей исторического синтеза, так и для деидеологизации западного историзма, – отказаться от идеи интеллектуального, культурного и цивилизационного превосходства Запада. Идеи столь естественной и для западников, которые высказывают ее открыто, и для славянофилов, которые скрывают ее за ширмой нашего «особого пути», замкнутости, несравнимости с Западом. Идея превосходства как идея истории основана на нашем «отставании» от западной ветви.

Да, мы более поздняя и потому во многом более, а не менее исторически развитая ветвь европейской цивилизации. Мы на многие современные события западной ветви смотрим из будущего, многое из западного исторического будущего для нас уже в прошлом. Произрастая из единого цивилизационного корня, мы находимся в постоянном и двустороннем (а вовсе не одностороннем – только от «них» к «нам») обмене культурными и цивилизационными результатами исторического творчества, в процессах обоюдного и взаимного влияния. Наши мышление, деятельность и культура принципиально «генетически совместимы». Поэтому никакое достижение «у них», как и «у нас», не может являться решающим преимуществом ни для кого в историческом состязании.

Нам нужно отказаться от идеи «исторического мира и полного объединения с Западом» как от вредной и исторически неперспективной утопии. Эта утопия разрушила наше государство в 1985–1991 годах. Это ни в коем случае не означает подготовки «превентивной» войны (такого в нашей истории вообще не было) или отказа от военных, экономических и политических совместных действий. Напротив, базируясь на собственном суверенитете, а далее и общем «Восточно-европейском проекте», мы можем такие действия совершать, а при определенных условиях и навязывать. Например, «Европу от Атлантики до Тихого океана». Разумеется, такой план подразумевал бы замену США на Россию в роли гаранта общеевропейской континентальной безопасности и развития.

Никакого нашего растворения «в Западе» не может быть ни в каком обозримом будущем. Наш вариант европейской цивилизации до конца не исчерпан в своем историческом развитии. «Слияние» означало бы решение проблемы раскола Великой Римской империи на Западную и Восточную, что не просматривается. «Диалектика» их относительно самостоятельного развития и отношений пока не понята и не отрефлексирована.

Главный кризис Запада (а значит, и наш) еще впереди. Запад по-прежнему хочет подчинить нас политически и экономически. Другой исторической концепции развития и целей у него нет. Мы должны быть раздроблены и ассимилированы. Наши ресурсы должны быть захвачены и использованы. Нам не стоит об этом забывать. Поэтому наш план должен заключаться в самосохранении и ассимиляции элементов посткризисного Запада. И он (план) не может быть чисто военным.

Столицу империи на Восток двинул сам римский император (ее не варвары учредили). Мы называемся третьим Римом ошибочно: по существу, мы являемся вторым Константинополем. К этому привела христианская революция европейской цивилизации. Языческие культы востока Средиземноморья оказали меньшее сопротивление христианизации, нежели западные, религиозное сознание этой территории оказалось созвучно христианству. Западная империя гнила, прежде всего, изнутри, варвары лишь добили ее, а Восточная после этого простояла еще тысячу лет. Она – Византия – в конце концов пала (само падение, впрочем, было растянуто на двести пятьдесят лет) и уступила геополитическое первенство Западу, но как цивилизация непосредственно продолжена нами. Мы просуществовали еще тысячу лет, но теперь вновь встал вопрос о будущем.

Поэтому нам надо полагать реальность и непрерывность нашей собственной истории как истории европейской цивилизации, продолжать и развивать свою собственную философию, прежде всего постмарксизм и православное философское богословие, а также строить на их базе собственный корпус социально-гуманитарных дисциплин. Нам нужна критическая рефлексия английских, французских и немецких заимствований в нашем мировоззрении и их проблематизация через призму нашей истории.

Две цивилизационные ветви – это надолго.

Нет смысла верить в свое падение, поражение и уничтожение как в историческую неизбежность и даже данность – это просто глупо. Однако сегодня нам навязывается именно такая уверенность в качестве господствующей идеологии. Стоит возвысить голос против системного, идеологического поклонения Западу – и в ответ поднимается многоголосый вой «экспертов», «ученых» и «общественности». Не стоит забывать, что Запад свои успехи (включая капитализм и науку) все равно получил за счет веры, а теперь именно религиозные (и в поверхностном, и в глубинном смысле) основания западной ветви европейской цивилизации (и западной веры) находятся в глубочайшем, многоуровневом и многоэтапном кризисе, в том числе и сравнительно с нами. От такого «партнера» с неизбежностью нужно ждать подвоха, подножки и предательства на каждом шагу.

Глава 3

Наше государство

Наше государство изначально есть империя. Мы не просто защищаем кусок земли и собственную этническую принадлежность. Наше государство – самодостаточный планетарный носитель для полного воспроизводства культуры и цивилизации, человеческого бытия.

Разумеется, у европейской цивилизации не один такой носитель. Мы находимся в отношениях конкуренции и взаимовлияния с другими носителями этого же класса. Это определяет нашу историческую динамику, актуальную желательность и потенциальную возможность нашего устранения другими сомасштабными государствами-империями. В принципе, любое государство по своей сущности претендует на то же самое, что и мы. Но не все могут справляться с этой задачей в течение всего времени своей исторической жизни.

Считалось, что по итогам Первой мировой войны с Русской империей покончено, как и с Австро-Венгерской, Британской, Османской и Японской. Но по итогам Второй мировой оказалось, что не покончено. Многие страны выбыли из этого состязания и теперь являются сателлитами, фактическими элементами империи США. Но это пока не мы. Надеяться, что нас оставят в покое, не приходится – из-за нашей исторической претензии, на которую «настроена» наша культура, социальные институты и политические традиции. А также из-за всех тех богатств, которыми мы пока обладаем благодаря труду и деяниям всех русских поколений.

«Русский» – это не этническая принадлежность, это, прежде всего, государственный статус человека (речь не о должности), обоснованный общей историей, культурой и языком. «Русский» – это осознанная опора на русское государство для личного участия в истории, обретения смысла жизни. Только империя может позволить и себе и человеку освободить и свою и его идентичность от ограничений натурального, в том числе генетического характера, предоставить человеку историческую свободу не только от рода, племени, но и от так называемого «общества».

Это свойство империи есть прямое проявление характера европейской цивилизации, выражающегося в принципиальной экспансивности, безразличии к материалу реализации, отсутствии изнутри установленных пределов. Поэтому любые конкретные границы для европейца по культуре – явление временное. В принципе волей Бога (или «человека», занявшего Его место) должны быть охвачены все люди, весь мир. Отсюда – целенаправленное европейское проникновение за известные географические границы, миссионерство, конкиста, тотальная (в отличие от античной) колонизация территорий (греки селились только у берега моря и не шли в глубину). Мы участвовали в этом процессе одновременно с другими европейцами, преодолевая в первую очередь не море, а сушу в планетарных масштабах. Освоение нашего собственного пространства и сегодня остается нашей цивилизационной целью.