Читать книгу "Дитя Океан - Жан-Клод Мурлева"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дом стоит прямо у шоссе, а через дорогу пляж и Океан. Внутрь я ни разу не заходил. Обойду кругом, удостоверюсь, что все «в порядке», и дальше бегу.
Этих ребят я заметил где-то в шесть вечера. Да и как не заметить. В ноябре здесь ни одной собаки не встретишь, так что если шестеро ребят сидят рядком на пляже, не хочешь, а обратишь внимание. Я подумал, это цыгане — по одежке, а потом, я знал, что неподалеку стоит табор. Они сидели на песке и смотрели вдаль. Когда я мимо пробегал, они все разом обернулись. Я им бросил:
— Привет!
Они ответили всем хором:
— Привет!
Когда через полчаса я бежал обратно, их уже не было. Океан темнел на глазах, уже сильно смеркалось. Я по привычке оглянулся на виллу. И вижу, какая-то фигура — шасть за угол. Ну-ка, ну-ка… Я прямо туда не стал соваться, а взял в обход, притаился за соседней виллой и смотрю. А там эти цыганята с пляжа, все шестеро, и ничего себе игру они затеяли! Если это можно назвать игрой — забрасывать на крышу маленького ребенка…
Ну да, именно этим они и занимались! Я сам видел, а и то с минуту глазам не мог поверить. Не кошку, не собаку — настоящего живого ребенка! Двое самых длинных взяли его за руки и за ноги, раскачали и забросили наверх, как мешок картошки. Он взлетел и приземлился на краю крыши. Ухватился было за желоб, но нет, сорвался, упал. Какой-то из мальчишек сделал красивый бросок, как в регби, и поймал его на лету. Ни один не засмеялся. Вот это меня поразило. Они посовещались и сделали вторую попытку. Ровно с тем же успехом. Опять малец не удержался на крыше, съехал и упал. В этот раз они переругались. Видно было, что маленький больно ушибся. Взялись бросать другие двое. На них были шапки с ушами. Эти запулили мальца со всей дури. Я чуть не крикнул «не надо!», но опоздал. Он взлетел, как из пушки, аж до самого конька. И сразу уцепился за него, как большой жук. Потом пополз к трубе. И полез в нее. И забрался в дом через дымоход…
Минуты две прошло — открывается подъемная дверь гаража. Они все туда прошмыгнули. Дверь закрылась. На том представление и окончилось. А я, пока смотрел, разинув рот, в каком-то ступоре был. Ну да, я должен был давно уже вмешаться, это конечно. Только я, знаете ли, не Зорро. И я на такое не подписывался, чтоб мне за сто франков в месяц выпустили кишки. У этих цыган, всем известно, всегда ножи при себе. Мое дело маленькое: сообщать месье Февру, если что не «в порядке». И все. Так что я побежал домой и позвонил ему в Бордо.
— Месье Февр?
— Слушаю.
— Здрасьте, это Тьерри. Вам сейчас удобно разговаривать?
Я ему рассказал все, что видел. Он слушал и молчал. Молчание Февра — это, я вам скажу, нечто. Один только вопрос задал:
— Это цыгане?
Я не то чтоб на сто процентов был уверен, но сказал — да, точно цыгане. Он тогда сказал, что сам приедет, а я чтоб пока только последил за виллой. А он скоро будет и заплатит мне за труды. Полицию вызывать не велел. Ну, я надел два анорака, один поверх другого, и пошел караулить. На вилле все тихо. Я сел на обочине шоссе и стал ждать. Полчаса не прошло — подъезжает Февр. Надо думать, превышал скорость только так. Машину остановил далеко, чтоб не услышали, и пешком ко мне:
— Они еще там?
— Я думаю, да.
— Помоги мне, будь любезен… Ты ведь парень мастеровитый, а?
В каком-то он был радостном возбуждении, по голосу слышно. Со мной вдруг на «ты» заговорил. Мне что-то страшно стало. Пошли, взяли у него в багажнике фонарик, электродрель беспроводную, ящик с инструментом.
— Идем.
Подошли к гаражу.
— Ты можешь скрепить дверь с полом так, чтоб ее невозможно было открыть?
Я на него вылупился, ушам не верю:
— Вы хотите…
— Ты можешь это сделать?
Я кивнул, что да, могу, и стал подбирать инструмент. Февр тем временем зашел в гараж, секунд через несколько выходит, в руке пробки со щитка. Я просверлил в полу дырку, прямо в бетоне, и ввинтил в нее здоровый крюк. Другую дырку сделал в край подъемной двери, тоже крюк ввинтил. И скрутил эти крюки намертво стальной проволокой. Подлая работа, но сделал я ее на совесть. Февр подергал — держится крепко. Он мне подмигнул и вручил четыре бумажки по пятьсот франков:
— Вот тебе за труды. И никому ни слова, договорились? Через неделю я еще заеду, получишь столько же. Остальное тебя не касается. Я тебе целиком и полностью доверяю, Тьерри… Подвезти?
Я сказал — не надо, мне тут близко.
А среди ночи вдруг проснулся с мыслью, что ничего-то хорошего я в жизни не сделал, но ведь и у всех так, а я чего ж, что заслужил, то и имею. И заплакал, прямо, блин, горючими слезами.
Рассказывает Жиль Февр, пятьдесят два года, промышленник
Мне предъявляют обвинение в жестокости. У меня нет слов. Эти люди проникли в мой дом, причем, прошу заметить — хоть это, возможно, покажется вам мелочью, — я их не приглашал. Кто-нибудь другой на моем месте возмутился бы, поднял шум. Но не я. Я, прошу заметить, отнесся к происходящему с пониманием. Рассуждал я так: молодые люди желали войти в дом (и желание это было весьма сильным, поскольку ради его осуществления они прибегли, как вам небезызвестно, к чрезвычайно рискованным акробатическим трюкам). Прекрасно. Раз таково было их желание, препятствовать им было бы, согласитесь, нелюбезно с моей стороны. Итак, я не принял никаких мер к их выдворению, напротив, позаботился о том, чтоб они могли пользоваться моим гостеприимством сколь угодно долго.
Однако, говорят мне на это, они провели там три дня без пищи, в темноте и холоде. Согласен. Что ж, в знак своего раскаяния я не беру с них платы за проживание. Это бонус… И еще говорят, что я жесток!
Меня предупреждают также, что дело может быть передано в суд. Потребуют, несомненно, чтобы я принес публичное покаяние, возможно даже, меня привлекут к уголовной ответственности. И все это законно и справедливо. Нет, вы только вникните: какие-то люди забираются ко мне в дом, портят мебель, пачкают ковры… Это непростительно, это наказуемо! И кто же должен быть наказан? Я! Что же до них, то они, разумеется, вольны вернуться к своим забавам, как только им заблагорассудится. Кстати, возможно, этим они и занимаются в настоящий момент, пока мы с вами беседуем. В вашем, например, доме — а почему бы и нет?
Вот до чего докатилась страна. Престижнее воровать и питаться ежами, как у них, кажется, в обычае, чем зарабатывать себе на жизнь честным трудом. Да, сейчас это именно так. Но ничего, уже близятся перемены. Мы наведем порядок, и, возможно, скорее, чем вы думаете. Во всяком случае, мы над этим работаем. И нас много.
Рассказывает Реми Дутрело, четырнадцать лет, брат Яна
Когда Ян поднял дверь гаража, я кинулся его обнимать:
— Ай да Ян! Браво!
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Дитя Океан - Жан-Клод Мурлева», после закрытия браузера.