Читать книгу "Изнанка - Сергей Палий"

После того как генерал умолк, стало слышно мерное потрескивание стрелки чьих-то наручных часов. Офицеры безмолвствовали, в глубине души чувствуя, что недовольны ни собой, ни начальником, ни бестолковым ученым.

Спустя десять секунд Аракелян тихонько покашлял и, справившись с волнением, принялся истолковывать свои предположения. Поначалу он то и дело сбивался на узкоспециальные термины, запинался и мямлил, подбирая доступные для понимания слова, но уже через несколько минут увлекся и даже встал. Не найдя привычную доску и твердый кусочек мела, которыми он – либерал по жизненным воззрениям – привык пользоваться в таких случаях, Альберт Агабекович недоуменно пожал плечами и стал показывать эсбистам особенно сложные элементы руками, совершая немыслимые жестикуляции в воздухе перед собой.

– ...Таким образом, мы видим проявление синдрома Макушика – шизофрению во сне.

– Скажите, а каким образом можно вычислить такого шизика? – поинтересовался Ерошин.

– Это как раз является одним из самых трудных вопросов психиатрии, – прищурился ученый. – Дело в том, что у больного человека сознание как бы расщеплено. Бывают галлюцинаторно-бредовые психозы с исходом в апатию и слабоумие, встречается гебефрения – злокачественная шиза, которая возникает обычно в подростковом и юношеском возрасте. Для нее характерны непрерывно прогрессирующая бездеятельность, эмоциональная тупость, регресс поведения. Да и еще полно всякого. Причины и механизмы развития болезни продолжают оставаться неясными. По данным нейрохимии, при шизофрении возникают расстройства обмена биогенных аминов, энзимов и... – Аракелян остановился, пожевал губами, глядя на сердитое лицо генерала. И повернулся к Ерошину: – Впрочем, это частности. Вы спрашиваете, как вычислить? Видите ли, обыкновенного прогредиентного шизоида видно с первого взгляда. Он живет в своем мире, в непроницаемой сфере грез – будь то параноик, ипохондрик или человек, страдающий разного рода маниями. Его видно невооруженным глазом. Стало быть, обычный шизофреник живет в мире своих снов...

Профессор вдруг умолк и задумался, автоматическими движениями приглаживая седые до белизны волосы.

– А необычный? – негромко, будто боясь спугнуть осторожную рыбешку, подплывающую к мормышке, спросил полковник Ерошин.

Аракелян вздрогнул и снова натянуто улыбнулся.

– Необычный... Он в своем сне живет полноценной жизнью.

– Не понял, – сказал генерал.

– Шизофрения – это такое заболевание, при котором нарушены механизмы перехода психосодержаний с одного уровня на другой. И в нашем случае сшизы не торопятся возвращаться из снов.

– Но почему?

– Понимаете ли... – Ученый развернулся и обошел стол с другой стороны. Расстегнул пиджак и, заложив руки за спину, уставился в пол. – Даже нормальному человеку не всегда легко отграничить свои впечатления бодрствующей жизни от остаточных сновидных ассоциаций. Все вы после пробуждения испытывали так называемые гипнопомпические галлюцинации, от которых подчас так не хочется избавляться. Они сладки, они манят обратно... – Аракелян проворно моргнул несколько раз подряд. – Сны зачастую имеют для человека невероятно большое значение, иногда поднимаясь до уровня подлинных ценностей. А вы поглядите вокруг – во что мы превратили наш мир!

Некоторые офицеры резво пробежали глазами из одного угла кабинета в другой, а генерал лишь нахмурился пуще прежнего.

– В царство красивых снов мы его превратили, – тяжело вздохнув, продолжил Альберт Агабекович. – Снов про спорт, про природу, про благородные странствия и бездарные интрижки, про псевдочувства и квазиинстинкты... Мы все глубже и глубже, товарищ генерал, погружаемся в коллективный сон про жизнь...

– Бросьте свою философию! – зло сказал главный разведчик, отбив пальцами короткую дробь. – Лучше скажите, какого хрена до сих пор все те, кто пользуется услугами С-видения, поголовно не жахнулись в эту шизу? Если я правильно понял, с возникновением единого С-пространства наша система ценностей с ног на голову перевернулась!

Профессор усмехнулся:

– Ну... Положим, кувыркнулась-то она – эта самая система – еще задолго до открытия С-волн. Но в последние годы... Да, теперь совсем просто стало поменять искореженную явь на сладкий сон. И если бы не блокирующий механизм, то не десятками сейчас сшизы исчислялись, а... ну, скажем, сотнями. Сотнями тысяч.

– Механизм? – Ерошин заинтересованно посмотрел на Аракеляна. – Ну-ка поподробней – что еще за механизм?

– Уверен, уважаемые господа разведчики, вы знаете, что у высших – надеюсь, никто не обидится – приматов, как, впрочем, и у всех теплокровных, за исключением ехидны, различают два периода сна: ортодоксальный и парадоксальный. Проще говоря, медленный и быстрый. – Ученый сделал паузу, еще раз обошел стол и, сложив руки в замок, продолжил: – Вообще, период такого феноменального состояния человеческого организма, как сон, обеспечивается разветвленной системой нейронных образований, захватывающей практически все уровни мозга. Однако части данной безумно, надо заметить, сложной системы выполняют вовсе не одинаковые функции. Так, механизмы, непосредственно реализующие состояние медленного сна, представлены на уровне продолговатого мозга и зрительных бугров – их называют синхронизирующими. Очень интересная, надо сказать, область физиологии... которая нас, к счастью, абсолютно сейчас не интересует. Нам нужно устройство, – Аракелян быстро повертел указательными пальцами друг вокруг друга, – реализующее состояние быстрой фазы, ведь именно тогда мы видим сновидения. Грезы, видения, галлюцинации, образы различной модальности, фантомы и мечтания... сны. Все это не что иное, как особые проявления активности мозга в виде всплесков потенциала, так называемых понтогеникуло-окципитальных пиков, возникающих в ретикулярной формации варолиева моста и распространяющихся с помощью химического передатчика серотонина в подкорковые и корковые отделы. Запомните: ретикулярная формация варолиева моста! Вот именно эта маленькая хреновина и является причиной всех наших бед. Именно она может погрузить нас в мир фата-морганы. Волны, которые излучают всем вам знакомые приборы – С-визоры, – усиливаются и модулируются ресивером-имплантантом, впаянным в черепушку за правым ухом, и попадают прямиком в ретикулярн... короче говоря, в эту штуку. – Профессор снова помолчал. Перевел взгляд с пола на потолок. – Мы видим сны. Мы готовы вечно оставаться в этих миражах, написанных талантливыми и бездарными сценаристами и поставленных профессиональными режиссерами и любителями-самоучками, помешанными на садистском порно. Но существует система защиты. Блок. Никем до сих пор не изученный процесс, включающийся в этой же самой пресловутой формации варолиева моста в момент, когда мозг решает: хорош! Хватит грезить! И мы просыпаемся. Это как... ну скажем, камни в почках – иногда не дают покоя... Хотя нет, явно неудачное сравнение. Неважно! Главное – мы возвращаемся в наш паршивый, но реальный мир.

Тишина реяла в кабинете добрую минуту. После чего генерал спросил:

– У сшизов блок не срабатывает?

– Вроде того... Барахлит, скорее.