Читать книгу "Весна варваров - Йонас Люшер"

Showing Kai how to throw a hatchet

One-half turn and it sticks in a stump.

He recalls the hatchet-head

Without a handle, in the shop

And go gets it, and wants it for his own.

A broken-off axe handle behind the door

Is long enough for a hatchet,

We cut it to length and take it

With the hatchet-head

And working hatchet, to the wood block.

There I begin to shape the old handle

With the hatchet, and the phrase

First learned from Ezra Pound

Rings in my ears!

«When making an axe handle

the pattern is not far off».

And I say this to Kai

«Look: We'll shape the handle

By checking the handle

Of the axe we cut with» —

And he sees. And I hear it again:

It's in Lu Ji's Wen Fu, fourth century

A.D. «Essay on Literature» — in the

Preface: «In making the handle

Of an axe

By cutting wood with an axe

The model is indeed near at hand». —

My teacher Shih-hsiang Chen

Translated that and taught it years ago

And I see: Pound was an axe,

Chen was an axe, I am an axe

And my son a handle, soon

To he shaping again, model

And tool, craft of culture,

How we go on[14].

На «террасе бея» Прейзинг, завороженный метафорической мощью стихов американского поэта, утопал в замечательной синеве глаз английской учительницы и не видел, как все резче обозначались морщины на ее челе. Она дочитала. На время воцарилась тишина. Лишь пальмы легонько шелестели верхушками, но тут Пиппа нарушила тишину кратким и крепким английским словцом, напирая на букву «F». Прейзинг — за время экскурсии с мужем Пиппы он вроде бы попривык к суровой манере выражаться, явно присущей английским интеллектуалам, — решил, что таким способом она хочет подтвердить свое согласие с прочитанными стихами, и попытался также подыскать слова, но все они казались ему неточны, а может, таковы они и были, ведь он изъяснялся на чужом для него языке. Наконец, он попробовал начать с «Да, действительно…» (Yes indeed…), оборвал сам себя, начал заново и, уж как сумел, сообщил, that the apple does not fall so far from the stem[15]— так, мол, у нас говорят, но эта общеизвестная истина выражена здесь неподражаемым образом.

Пиппе эта попытка анализа показалась несколько поверхностной, она мрачно смотрела мимо него в пустоту. Не будет она ставить себя в дурацкое положение. Как ей такое в голову пришло? Ясно, она при изготовлении рукояти плохо сняла мерку и теперь не может рассчитывать на то, что ее сын проникнется тонким смыслом стихов и уж тем более разделит ее восторг, ведь они никогда не разделяют ничьих восторгов. Да и поздновато уж теперь заниматься воспитанием. Слишком многое, и к Санфорду это тоже относится в полной мере, сделано было неверно. Не удалось поделиться, не удалось передать то, что самим казалось важным. Прейзинг молчал. А вообще-то — так она рассуждала — сложившееся положение вещей можно интерпретировать двояко: либо сама она плохо строгала, либо сама она не была достойным образцом. Первое, правда, вероятнее, потому что в сыне своем она себя почти не узнает. И уж чтением стихов на его свадьбе теперь ничего не изменить — так она считала.

Прейзинг почуял, что не надо бы оставлять Пиппу с этим чувством горечи. И принялся уверять ее, мол, пусть и тяжело ей сейчас осознать, что она могла бы дать сыну больше, нежели дала, однако дело тут и в обстановке, и в обстоятельствах.

«Пиппа, не забывайте: это стихотворение восходит к далекому прошлому, к глубинам истории, к истории многих поколений, но обращено в будущее, к поколениям новым. В нем отображаются, — Прейзинга воодушевляла его собственная речь, — звенья единой живой цепи. Ваш сын однажды тоже станет отцом, и тогда ему вспомнятся ваши слова. Стихотворение — как это важно! Прочитайте его сегодня вечером, Пиппа».

Пиппа покосилась на него с сомнением: «Вы и вправду так думаете? Я же выставлю себя на посмешище».

«Нет! — вскричал вдохновенный Прейзинг, хотя он слабо разбирался в отношениях между взрослыми детьми и родителями. — Вам надо потрещать каштанами».

«Ей надо потрещать каштанами?» Англичанин-социолог, нежданно-негаданно возникший на скальной террасе, смотрел на Прейзинга с веселым любопытством, как будто тот обратился к его жене с каким-то предложением, одновременно и неприличным, и несерьезным. Прейзинг пустился в долгие объяснения, причем ему весьма недоставало имени философа, уже им позабытого к тому времени, но Пиппа скоро его перебила, обратившись к мужу с просьбой не пугать их нового общего друга.

Санфорд же пришел на террасу с просьбой к Пиппе: Саида считает необходимым обсудить некоторые последние мелочи, однако миссис Ибботсон по-прежнему дурно себя чувствует, а с рассадкой гостей все еще нет ясности, но такое дело Саида готова обсуждать только с семьей. Пиппа поначалу отказалась: отчего бы Санфорду не взять это на себя? И тут уж ему пришлось поведать жене, что Саида не особенно жаждет вступать с ним в разговоры, а вот почему — откуда ему-то знать, да и вообще эта Саида такая непростая, да, именно непростая и по-своему обидчивая. Пиппа скептически взглянула на мужа. Прейзинг сосредоточенно пытался выудить лимонный ломтик из стакана и очень обрадовался, когда Пиппа на том и закрыла тему. Она встала, поцеловала мужа в свежевыбритую тощую шею, а перед уходом пригласила Прейзинга стать вечером их гостем, они с Санфордом будут рады, а уж Келли с Марком точно не будут против. Прейзинг запротестовал. Для такого случая у него нет подходящего костюма. Но те двое убедили его, что дресс-код сегодня кэжуал, и Санфорд заверил, что плантаторский костюм подойдет отлично. Ведь если чего и не хватает на английской свадьбе в тунисской пустыне, так это швейцарского бизнесмена в костюме землевладельца из южных штатов.