Читать книгу "Грас - Дельфина Бертолон"

– А потом, на следующую ночь с понедельника на вторник, это снова началось, часов около двух ночи. На этот раз это были камни… Такой же разгром, как сегодня ночью, только вместо угля были камни, куски желтой каменной охры, вроде тех, из которых построен дом. Я опять позвала Санье, но еще позвонила в полицию.

– И что они сказали?

– Что я и ожидала. Что это мальчишки-негодники баловались с рогаткой… Мол, такое уже не в первый раз.

Моя мать бросила на меня насмешливый взгляд, я откликнулся на него убийственным оскалом; трудно забыть выволочку, которую она устроила мне после той истории с витриной – какой стыд, стыд на всю деревню, мой сын хулиган!

– Они все-таки приняли от меня заявление, спросили, нет ли каких проблем с соседями… Не смотрите на меня так, у меня нет никаких проблем с соседями и никогда не было! Я вообще-то тут всех почти знаю…

– А потом? – спросила Лиз, вдруг вскочив, словно ей срочно понадобилось размять ноги. – Потому что пока-то не из-за чего было огород городить. Не обижайся, мам.

Мой взгляд опять приковало к себе платье Лиз. Из алого шелка, элегантное и очень тонкое, в котором она наверняка должна была мерзнуть. В самом деле, что за странная мысль – вырядиться в вечерний наряд субботним утром? Тут она решила поворошить уголь в печке, чтобы оживить ее. Схватила кочергу и, приподняв крышку опытным пальцем, начала шуровать. Грас, казалось, разделяла мое мнение по поводу ее наряда, но была слишком сосредоточена на своей истории, поэтому воздержалась от замечаний. Я налил себе кофе. Мне тоже стало холодно.

– Но как раз следующей ночью случилось такое… я не знаю, как это объяснить. Что-то, что меня по-настоящему напугало, честное слово… что-то…

Ее голос осекся. Я налил чая в ее чашку, она поблагодарила меня слабой улыбкой. Кочерга скребла по стенкам печки; звук был неприятный, раздражающий, как ногтями по школьной доске.

– Я спала. Честно скажу, я приняла таблетки, потому что без конца думала об этих событиях, о счетах от стекольщика, о том, чтобы сменить замки, даже если они работают очень хорошо. Короче, утром я проснулась со свежей головой, но когда я открыла глаза… в потолке… В моем потолке, прямо над постелью, прямо надо мной, был воткнут нож.

Скрежет кочерги по чугуну прервался на мгновение, потом продолжился.

– Нож? Как это – нож?

– Нож, Натан. В потолке. Помнишь, тот, большой, для разрезания жаркого? Ну, так вот, он был воткнут в потолок. Торчком. Словно кто-то его туда воткнул. Господи боже, да там три метра высоты! Даже если встать на стул, не понимаю, как, черт возьми…

Я положил руку на ее ладонь, успокаивающим, как мне казалось, жестом, но, думаю, он ее ничуть не успокоил. Мне и самому эта история казалась довольно тревожной. Опять вспомнился кошмар, который мне никак не удавалось выкинуть из головы. По комнате разносился резкий запах разворошенного угля, смешанный с кислой вонью от окурков Лиз.

– Так ты тогда позвонила Эду? – спросил я мягко. – Да?

– Да. Позвонила Эду, я ведь никого другого в полиции не знаю. Мы давно не виделись, но были друзьями в свое время, когда он жил тут… Он теперь в региональном управлении судебной полиции, это все-таки лучше, чем местные остолопы. Он приехал, осмотрел тут все, проверил все двери. Залез на стремянку, вытащил нож, и это оказалось не так-то просто. Он его забрал с собой, разумеется, на экспертизу, на тот случай, если там найдутся отпечатки. В общем, посоветовал мне установить сигнализацию, что я и собираюсь сделать, но пока некогда было этим заняться.

– Это все?

– Да, все. А что, по-твоему, он мог еще сделать? Меня не ранили, ничего не украли, никаких следов взлома… Я уже подавала заявление насчет разбитых окон, и что? Похоже, он меня за сумасшедшую принял. Должно быть, подумал про себя: «У старухи Брессон совсем крыша поехала». Небось решил, что я сама этот нож воткнула… Очень удивлюсь, если он действительно отдаст его на экспертизу.

– Мам?

Голос Лиз был не совсем обычный, какой-то странный. Я повернулся к ней. Мать уже вставала из-за стола, чтобы посмотреть, что моя сестра держит в руке.

В руке у нее была цепочка с кулоном. Тонкая цепочка из розового золота, украшенная подвеской в виде крыла бабочки. Которую я хотел подарить матери, ту самую, которая исчезла.

– Где ты ее нашла?.. – спросил я, тоже вставая.

– В печке. Там, в печке.

Мама взяла ее из почерневшей, перепачканной углем руки Лиз.

– Это восхитительно, дорогой, – отметила она, поднеся ее к окну, чтобы украшение заиграло на свету. – Очень изысканно. Надо только немного почистить…

Что она и стала делать, взяв тряпку, словно в этом событии не было ничего необычного. Я заглянул в печку, посмотрел, как переливаются раскаленные угли.

– Может, это была подделка, – съехидничала Лиз, – а теперь она превратилась в золото!

– Так и есть. Давай, Лили, смейся. Тут и впрямь что-то алхимическое творится

– Может, в конечном счете, Дед Мороз все-таки существует…

На этих словах она встала, вымыла руки, потом закурила. Мама надела свою цепочку и принялась изучать себя в зеркале холла, поворачивая голову то влево, то вправо, поднимая подстриженные, окрашенные в пепельно-белокурый цвет волосы, свою безупречную укладку, вечно одну и ту же.

– Очень красиво, дорогой. В самом деле очень красиво.

У меня было чувство, что я вновь оказался в своем сне – дьявол, дьявол вернулся, – а они вели себя так, будто ничего не случилось – так, ничтожное событие.

Грас Мари Батай,

14 апреля 1981 года, кухня,
22.44 на больших часах

Все спокойно, спит, как камень среди камней.

Я решила написать что-нибудь в ожидании своей сигареты – я хочу ее сегодня вечером, так хочу.

На мне блузка, которую я купила сегодня днем, блузка цвета пороха с ярко-голубыми разводами, с вышивкой в виде позумента на воротнике и манжетах. Восхитительная. Дорогущая – и восхитительная. А также воздушная. Из тех вещей, которые тебе нравятся и которые соплячка не носит.

Жюли в магазине сказала, что я в ней похожа на фею. Лиз сказала то же самое. А Натан сказал: «Как ангел». Девчонка только рассмеялась – завистливым смехом.

Я сделала уборку в квартире матери. Господи, не знаю, как она умудрялась содержать этот дом в порядке целых двадцать лет – в безупречном, всегда в совершенно безупречном порядке – чтобы жить сегодня в таком бардаке. Можно подумать, что после смерти отца она пытается заполнить пустоту, громоздит вещи вкривь и вкось. Буквально обставляет тишину. Эта квартира была такой элегантной, помнишь? Когда они ее купили, чтобы уступить нам дом, все было новым – и здание, и все остальное. Это и называлось «Светлые террасы». Мама так навкалывалась в нашем семейном хозяйстве, что теперь хотела, чтобы все было городским, практичным, современным, магазины в двух шагах и еще лифт, «семидесяти квадратных метров вполне достаточно», плитка на полу, моющиеся обои на стенах, электроплита, центральное отопление. Временами я ее понимаю… Должна признаться, что с уборкой девчонка здорово облегчает мне жизнь. Многое расставляет по своим местам, начищает, притом что я ее об этом не прошу, думаю, ей это доставляет удовольствие, как бы странно это ни казалось. Она говорит, что ей повезло попасть в такой красивый дом, что надо о нем заботиться, как о ценной вещи, чтобы все тут блестело. Не собираюсь жаловаться, тем более что сегодня сама изображала прислугу в квартире Луизы Брессон!